– Возможен, Степан Осипович, – ответил я, – но только в том случае, если вертикальное бронирование перестанет быть просто мертвым грузом, а окажется включенным в силовую схему корпуса. Тут ведь есть и еще одно обстоятельство. Артиллерия непрерывно развивается, масса и начальная скорость снарядов постоянно растут, и недалек тот день, когда при попадании бронебойные снаряды будут просто бронеплиты вырывать из креплений даже без непосредственного их пробития. К тому же эта технология пригодится при постройке любимых вами ледоколов, ведь требования к толщине обшивки и прочности корпуса у них схожи с таковыми для броненосного корабля.
– Возможно, возможно, Виктор Сергеевич, – хмыкнул Макаров, – а может быть, этому крейсеру вообще не нужна бортовая броня? У ваших же кораблей ее нет. Как-никак, три тысячи тонн экономии по водоизмещению, как минимум.
– А вот тут вы не правы, Степан Осипович, – ответил я, – наши корабли были созданы для действий в условиях применения управляемого ракетного оружия, против которого бессильна любая броня. А до этого оружия всему миру идти, как до Китая пешком. Те корабли, которые встанут на стапеля в ближайшие годы, должны быть рассчитаны на противодействие имеющейся сейчас классической корабельной артиллерии и минному оружию. А без бортовой брони в этом деле никак. Слишком низкая получается боевая устойчивость. Безбронными кораблями в нынешних условиях могут быть лишь миноносцы, да крейсера второго ранга. Вспомните, как тяжело был избит бронепалубный «Варяг» в коротком, в общем-то, бою с японским броненосным «Асамой».
Адмирал Макаров задумался.
– Вы хотите сказать, – через некоторое время произнес он, – что окажись на месте «Варяга» такой вот, спроектированный вашими людьми броненосный рейдер, он должен был – как это у вас говорят – порвать японскую эскадру, как тузик грелку.
– Ну, не совсем так, но все же он должен был выйти из того боя победителем без посторонней помощи. Бортовое бронирование, башенное расположение артиллерии, включая сюда и противоминный калибр, сильно увеличили бы его устойчивость к огню японской артиллерии. А девять десятидюймовых стволов главного калибра не оставили бы кораблям противника ни единого шанса уцелеть. По сути, бой «Варяга» при Чемульпо есть наихудшая ситуация, в которую может попасть одиночный рейдер в боевом походе. Впрочем, даже из этой ситуации он должен выйти не просто с честью, но и победителем.
– Ваши соображения мне ясны, – произнес Макаров, – и я теперь понимаю, почему его императорское величество снял с постройки броненосцы типа улучшенного «Бородино», заменив их вашими броненосными океанскими рейдерами. Наверное, все-таки он был прав, хотя лично мне хотелось бы иметь в составе флота полноценные линкоры, вроде «Севастополей» из вашего прошлого.
– Ну, Степан Осипович, – ответил я, – «Севастополи» – это тоже не совсем полноценные линкоры, а скорее «темные лошадки» с целой кучей достоинств и недостатков, ни разу не испытанные в настоящем эскадренном бою. К тому же для противостояния с Англией линкоры нам не особо и нужны. Пусть лучше их строят германцы, а мы вернемся к стратегии океанского рейдерства, принятой еще во времена императора Александра Третьего.
– Да понимаю я все, Виктор Сергеевич, понимаю, – развел руками Макаров, – и то, что линкоры сейчас нам не очень-то и нужны, и то, что на создание полноценного линейного флота, способного соперничать с британским, нам просто не хватит ни денег, ни возможностей наших верфей.
Ладно, давайте попьем чаю, поговорим о том о сем, а потом поедем к господину Крылову и уже вместе с ним детально пройдемся по проекту вашего рейдера. Одного у вашего корабля не отнять – если удастся полностью воплотить проект в металле, то в своем классе «разрушителей торговли» это будут корабли, ужасные в своем совершенстве.
30 (17) июля 1904 год.
Спецпоезд Баку – Санкт-Петербург.
Штабс-капитан Бесоев Николай Арсентьевич
Стучат колеса, за окнами мелькает знакомый среднерусский пейзаж. Мы едем домой, в Питер-град. Закончилась наша бакинская командировка.
Возвращаемся мы домой немного подраненные. Я рассказал Кобе, что он теперь имеет право носить на груди красную полоску – знак того, что он, выполняя долг перед Родиной, получил легкое ранение. Сосо после этих моих слов даже немного загордился и сказал, что по приезду в Питер попросит Ирину нашить ему такую полоску на костюм-тройку. Коба теперь, находясь под неусыпным наблюдением Ирочки Андреевой, стал прилично одеваться и следить за своей внешностью.
Главное же наше задание мы выполнили – нефтепромыслы остались целыми и невредимыми, и в Баку так и не произошла межнациональная резня. Губернатор Накашидзе, видимо, оценив все возможные для него негативные последствия, развил бурную деятельность. Вооруженные патрули Сальянского полка и наряды полиции днем и ночью патрулировали улицы Баку, а сам район нефтепромыслов был взят под усиленную охрану. По моему совету ротмистр Познанский, воспользовавшись полномочиями, полученными им от императора, установил на дорогах, ведущих в Черный город, блокпосты с пулеметами. Солдатам был отдан строжайший приказ – в случае нападения без предупреждения открывать огонь на поражение. Несколько попыток прорваться к нефтепромыслам были отбиты со значительными потерями среди погромщиков. Поняв, что время шуток закончилось, дашнаки и подкупленные агентами Ротшильдов несознательные граждане сделали надлежащие выводы и больше не пытались нападать на места нефтедобычи и склады горючего.
Возможно, наведению порядка способствовала и активная деятельность ротмистра, который, получив весьма важную информацию от товарища Стопани, сумел качественно реализовать ее, арестовав как зачинщиков беспорядков, так и подстрекателей, вроде братьев Шендриковых. Верхушка дашнаков, получив от своей агентуры информацию о начавшихся арестах, сумела вовремя уйти в подполье. Ну, да и бог с ними. Дойдет очередь и до них.
Ротмистр Познанский продемонстрировал свой профессионализм, умело разрабатывая полученную им от арестованных оперативную информацию. Как оказалось, националисты и агенты иностранных нефтепромышленников окопались даже в канцелярии губернатора Накашидзе.
Милейший Михаил Александрович по два раза на дню навещал нас с Сосо, трогательно интересуясь нашим драгоценным здоровьем. При этом он смотрел на нас взглядом побитой собаки. Чувствовал батоно Мишико, что его двойной царственный тезка поставит ему пятиведерную клизму из скипидара пополам с патефонными иголками – уж сильно было в пушку губернаторское рыльце.
Ротмистр, как-то раз застав его у нас, нехорошо посмотрел на господина Накашидзе, а когда тот спешно покинул нашу комнату, сказал, что песенка Михаила Александровича, похоже, спета. Сейчас его трогать не будут – надо довести все дела в Баку до конца. А вот потом, когда все более-менее устаканится, то господин Накашидзе поедет в свою родную Гурию, к шашлыкам, чебурекам и глиняным горшкам с вином. Пусть там и отдыхает от трудов праведных.
А потом пришла депеша от императора Михаила II и от нашего Деда, Александра Васильевича Тамбовцева. Первый поздравлял нас с успешным завершением бакинской эпопеи и сообщал о награждении нас орденами. Меня – орденом Святой Анны 4-й степени – так называемой «клюквой», и шашкой с надписью «За храбрость». Коба же, как штатский, получил орден Святого Станислава 3-й степени с мечами. Видимо, император посчитал, что ранения, полученные от «врагов внутренних», приравнивают его к лицам, получившим ранения в бою против «врагов внешних».
