Российскому пролетариату необходимо подняться на борьбу с самодержавием. Надо начать забастовки, в ходе которых экономические требования должны перейти в требования политические. Мускулистая рука рабочего свергнет прогнившее самодержавие и зажженный факел народной свободы понесет по всему миру. Грянет очистительная буря, которая сметет с лица земли все эксплуататорские классы. Народные правительства, созданные в странах, освобожденных от гнета капитала и тирании, протянут друг другу руки, приветствуя своих братьев по классу. Весь мир насилья будет разрушен до основания! Кто был ничем – станет всем!
Начнем же, товарищи, решительный и окончательный штурм насквозь прогнившего самодержавия! Мировая революция победит окончательно и бесповоротно! Вперед, друзья, на бой кровавый, святой и правый!
Александр Парвус,
член Российской социал-демократической партии
27(14) мая 1904 года, вечер.
Санкт-Петербург. Новая Голландия.
Глава ГУГБ Тамбовцев Александр Васильевич
Сегодня я встретился и имел беседу со своим старым знакомым, генералом Ширинкиным. Встретились, посидели, поговорили. О чем? – спросите вы. А о чем еще могут разговаривать двое пожилых мужчин? Конечно, о дамах, как же нам обойтись без этой темы…
Впервые мы заговорили о прекрасном поле еще месяца полтора назад. Все дело заключалось в том, что вместе со мной из Порт-Артура в Питер приехали спецназовцы и технический персонал для обслуживания нашей боевой техники и аппаратуры связи. Все парни в своем большинстве молодые и здоровые, со всеми положенными рефлексами, у которых длительное отсутствие в шаговой доступности женского общества вызывало определенный дискомфорт.
Я прекрасно понимал, что «основной инстинкт» – штука серьезная, но не делать же мне из наших орлов евнухов. В то же время мне бы не хотелось спустить все на тормозах и закрыть глаза на предполагаемые самоволки, дав возможность страждущим от длительного воздержания знакомиться с разного рода девицами легкого поведения. Во-первых, так называемую «медовую ловушку» изобрели уже давно, и подобные случайные связи чреваты утечкой совершенно секретной информации. Во-вторых, существовал очень серьезный риск заражения разными трудноизлечимыми в этом времени нехорошими болезнями. В-третьих, большинство из наших парней с брезгливостью относятся к подобным «потворенным» дамам полусвета, а значит – будут искать себе приключений совершенно в других слоях общества, что тоже чревато.
Евгений Никифорович, с которым я обсудил создавшуюся ситуацию, понимающе покачал головой, похмыкал и пообещал по возможности помочь. Не прошло и месяца, как он сдержал слово, и с недавних пор в штате обслуживающего персонала «Новой Голландии» появилось десятка два новых вольнонаемных сотрудниц – горничные, официантки, работницы на кухне. Все они, как на подбор, были молодыми, симпатичными и бойкими. Они довольно охотно отвечали на ухаживания наших парней, при этом ведя себя достаточно пристойно, а не вульгарно, как обычно ведут себя барышни с Коломны и других злачных мест Петербурга.
Евгений Никифорович заверил меня, что все эти девицы достаточно образованны, прошли тщательнейшую проверку, и среди них нет ни больных, ни неблагонадежных, в плане вербовки их вражескими спецслужбами или революционерами. Впрочем, насчет того, будут ли эти девушки информировать самого Евгения Никифоровича обо всем, происходящем у нас, решительно ничего сказано не было. Но, как бы то ни было, стараниями начальника Дворцовой полиции эта проблема была решена.
Правда, на этот раз я беседовал с генералом Ширинкиным о дамах с, так сказать, производственной точки зрения. Но давайте обо всем по порядку…
Сегодня ко мне в «Новую Голландию» с утра пораньше примчались два наших «вождя» – Ленин и Коба. Оказывается, вчера им на глаза попалась довольно мерзкая статейка, которую тиснул в газете швейцарских социал-демократов Volksrecht некто Александр Львович Парвус – он же Израиль Лазаревич Гельфанд. Статья эта имела длинное и хлесткое название: «Чудовищное предательство, или Как Ленин продал душу коронованному палачу».
К тому моменту, как мы встретились, я уже имел возможность познакомиться с этим пасквилем. В Европе у нас уже были люди, ранее работавшие там по линии заграничной резидентуры Охранного отделения, задачей которых было отслеживать все публикации, касающиеся России, делать вырезки и с первым же курьерским поездом отправлять их в Санкт-Петербург.
Скажу сразу – статья сия была довольно гнусной, полной грязных обвинений в отношении как Ленина, так и Кобы. В ней Парвус клеймил позором и нехорошими словами Ильича за его «предательство идеи мировой революции» и за «пресмыкательство перед кровавым самодержавием». Досталось и нашему Сосо – Гельфанд-Парвус назвал его агентом охранки и «целователем царской туфли». Меня тон и содержание статьи этой «акулы пера» совершенно не удивили. Нечто подобное в нашем времени в большом количестве можно было обнаружить в различных изданиях, принадлежащих к так называемой «свободной прессе», старательно отрабатывающей забугорные гранты.
Я отнесся к этой мерзости совершенно равнодушно. Собака лает – караван идет. Но вот Ленин и Коба, прочитав эту самую статью и не имея нашего иммунитета к печатному дерьму, разозлились не на шутку.
Если Ильич стал картавить больше, чем обычно, и употребил в разговоре несколько специфических выражений из лексикона симбирских извозчиков и волжских бурлаков – сказать честно, подобного я от него не ожидал, то товарищ Коба просто пылал гневом. На полном серьезе он заявил мне о том, что немедленно отправится в Базель, где самолично выпустит кишки этому «маймуно виришвило». Тем более что, как сказал Коба, в Базеле он уже был и с тамошними порядками знаком.
Я попытался успокоить наших товарищей, но они оба еще довольно долго кипели благородным гневом, возмущались и грозили Гельфанду и его сторонникам самыми страшными карами. Дав им выпустить пар, на что понадобилось минут десять, я наконец остановил их словоизвержения, после чего мы вместе стали думать – как нам лучше отреагировать на этот выпад Парвуса, за которым, как нам уже было известно, явственно вырисовывалась фигура куда крупного калибра.
– Мне довелось иметь с ним дело, – задумчиво сказал Ленин, – он сотрудничал с «Искрой». Парвус – умный человек, но абсолютно беспринципный. Он хочет совершить революцию, поднять народ против богатых. Но в то же время сам мечтает при этом разбогатеть. Он не гнушался никакими средствами. Помнится, в 1902 году в Германии Парвус, будучи литературным агентом писателя Горького, обокрал Алексея Максимовича, присвоив деньги, полученные в качестве гонорара.
– Кстати, – добавил я, – в конечном итоге мечта этого мерзавца разбогатеть сбылась. Правда, Парвус к тому времени, как это часто случается с подобного рода деятелями, успел превратиться в полного подонка. Причем подонка весьма циничного. Он так и говорил о себе: «Я – царь Мидас, только наоборот: золото, к которому я прикасаюсь, делается навозом».
– Вы полагаете, что эту статью Парвус написал за деньги? – поинтересовался уже успокоившийся Коба. – Только вот кто ему за это заплатил?
