– Знаю, потому и дергаюсь! Как вы мне надоели с вашими идиотскими семейными историями!
Я долго не знал, на что намекает мать. Бывало, я встревал в их разговор:
– А почему дядя Сол не хочет сюда приезжать?
– Неважно, – всякий раз отвечала мать. – Глупости сплошные.
Первый раз он приехал в июне 2001 года, после смерти дедушки. Когда бабушка позвонила ему и сообщила, что дедушка умер, он неожиданно заехал к нам.
Второй раз случился в четверг, 14 февраля 2002 года, после того как от него ушла тетя Анита.
В тот день я приехал в Монклер под вечер. Был праздник святого Валентина, и я направлялся из университета в Нью-Йорк, провести вечер и ночь с Александрой. С родителями я какое-то время не виделся и решил сделать крюк, чтобы их обнять и немножко побыть с ними в Монклере.
Подъехав к дому, я увидел, что на нашей аллее стоит дядина машина. Я кинулся в дом. Мать перехватила меня у дверей.
– Что у нас делает дядя Сол? – с тревогой спросил я.
– Марки, дорогой, не ходи на кухню.
– Да что происходит-то?
– Это тетя Анита…
– Что “тетя Анита”?
– Она бросила дядю. Ушла от него.
– Ушла? То есть как это ушла?
Я хотел позвонить Гиллелю, но мать меня отговорила:
– Подожди, не надо пока вмешивать во все это Гиллеля.
– Но что случилось?
– Я тебе все объясню, Марки, обещаю. Твой дядя останется у нас на выходные, поживет в твоей комнате, если ты не против.
Я хотел поцеловать его, но в приоткрытую дверь кухни увидел, что он плачет. Великий, грандиозный, всемогущий Сол Гольдман плакал.
– Наверно, тебе лучше поехать к Александре, – ласково прошептала мать. – По-моему, дяде надо немножко побыть одному.
Я не ушел, я удрал со всех ног. Я уехал из Монклера не потому, что меня попросила мать, а потому, что в тот день видел, как дядя плачет. Значит, он, всегда такой сильный, был всего лишь Самсоном: достаточно было остричь ему волосы.
Я поехал к той, с кем всегда было хорошо. К Александре, женщине моей жизни. Я знал, что она терпеть не может китчевый “день влюбленных”, и устроил ей вечер без ужина из пяти блюд и красных роз. Заехал за ней прямо в студию, где она делала очередную пробную запись, и мы заперлись в номере “Уолдорф-Астории” – смотреть кино, заниматься любовью и поддерживать силы с помощью рум-сервиса. В ее объятиях я был надежно защищен от разворачивающихся событий.
В тот же вечер, 14 февраля 2002 года, Вуди сидел в комнате на кровати и ждал, когда вернется Гиллель. Тот вернулся только в начале одиннадцатого.
– Блин, Вуди, ты меня напугал! – вздрогнул он, открыв дверь.
Вуди не ответил ни слова, только пристально смотрел ему в лицо.
– Вуди? С тобой все в порядке? – спросил Гиллель.
Вуди указал на бумажный пакет, лежавший рядом.
– Зачем?
– Вуди… Я…
Вуди одним прыжком вскочил, схватил Гиллеля за шиворот и грубо прижал к стене.
– Зачем?! – заорал он.
Гиллель с вызовом посмотрел ему прямо в глаза:
– Ну, ударь меня, Вуди. Ты же все равно ничего больше не умеешь…
Вуди занес кулак и, сжав зубы, дрожа всем телом, долго держал его в воздухе. Потом яростно вскрикнул и выскочил вон. Помчался на парковку, сел в машину Коллин и рванул с места. Ему нужно было излить душу кому-то, кому он верил; единственным, кто пришел ему в голову, был Патрик Невилл. Он поехал на Манхэттен. Пытался ему дозвониться, но его телефон не отвечал.
К дому Патрика Невилла он подъехал в одиннадцать вечера. Поставил машину у противоположного тротуара, не глядя, перебежал улицу и ворвался в здание. Его остановил ночной портье.
– Мне надо подняться к Патрику Невиллу, срочно.
– Мистер Невилл вас ожидает?
– Позвоните ему! Позвоните, ради бога!
Портье позвонил Патрику Невиллу:
– Добрый вечер, сэр, простите, что помешал, но здесь мистер…
– Вуди, – подсказал Вуди.
– Мистер Вуди… Хорошо.
Портье повесил трубку и сделал Вуди знак, что тот может пройти к лифту. Поднявшись на 24-й этаж, он бросился к двери Невилла. Патрик видел в глазок, что он приехал, и открыл дверь, не дожидаясь звонка.
– Вуди, что случилось?
– Мне надо с тобой поговорить.
В глазах Патрика он заметил неуверенность.
– Я, наверно, тебе помешал…
– Нет, нисколько, – ответил Патрик.
На Вуди лица не было, он не мог его бросить в таком виде. Он впустил его и провел в гостиную. По дороге Вуди заметил стол, накрытый ко Дню святого Валентина, со свечами, большим букетом роз, шампанским в ведерке и двумя полными бокалами, к которым никто не притрагивался.
– Патрик, прости, я не знал, что у тебя гости. Я лучше пойду.
– Нет уж, сначала расскажешь, что стряслось.
– Но я же тебе помешал…
– Ничего страшного, – остановил его Патрик. – Правильно сделал, что пришел. Сейчас я тебе дам что-нибудь выпить, и ты мне все расскажешь.
– Очень хочется кофе.
Патрик скрылся на кухне, а Вуди остался один в гостиной. Осматриваясь, он заметил на кресле женский пиджак и сумку. Подружка Патрика, подумал Вуди. Наверно, прячется где-нибудь в спальне. Он не знал, что Патрик с кем-то встречается. Но внезапно ему показалось, что этот пиджак он уже видел. В смятении он встал и подошел поближе. Увидел в сумке кошелек, взял его, открыл и вытащил первую попавшуюся кредитку. Он почувствовал, что его сейчас вырвет. Нет, этого не может быть. Только не она. Он решил убедиться лично и бросился в комнаты. В этот момент из кухни вышел Патрик:
– Вуди, ты куда? Подожди!
Поставив поднос с двумя чашками кофе, он побежал следом. Но Вуди был уже в коридоре и поспешно открывал дверь за дверью. Он нашел ее в спальне Патрика. Тетю Аниту.
– Вуди? – воскликнула тетя Анита.
Он в ужасе промолчал. Тут подбежал Патрик.
– Это не то, что ты подумал, – сказал он. – Мы тебе все объясним.
Вуди оттолкнул его с дороги и кинулся прочь. Тетя Анита побежала за ним.
– Вуди! – кричала она. – Вуди! Умоляю, подожди!
Чтобы не ждать лифта, он помчался вниз по лестнице. Она спустилась на лифте. Когда он добежал до первого этажа, она уже ждала его. И обхватила руками:
– Вуди, ангел мой, подожди!
Он вырвался из ее объятий:
– Оставь меня! Шлюха!
И ринулся прочь с криком:
