– У меня возникли идеи относительно расширения фирмы, – пояснил он дедушке.
Тот взглянул на него недоверчиво:
– Зачем ее еще расширять? Почему нельзя сохранить то, что есть? Вот оно, ваше поколение, – войны не видели и считаете, что все лучше всех знаете.
– Профессор Хендрикс говорит, что…
– Кто такой профессор Хендрикс?
– Мой университетский преподаватель менеджмента. Он говорит, что свою фирму надо рассматривать только с двух сторон: чего я хочу – чтобы я съел или чтобы меня съели?
– Так вот, твой профессор ошибается. Именно когда хочешь расти любой ценой, тогда и идешь ко дну.
– Но если слишком осторожничать, вообще не вырастешь и тебя уничтожит более сильный.
– Этот твой профессор создал хоть одну фирму? – спросил дедушка.
– Насколько я знаю, нет, – ответил дядя Сол, понурив голову.
– А я – да! И дела в моей фирме идут прекрасно. Твой профессор разбирается в медицинском оборудовании?
– Нет, но…
– Ох уж этот университетский люд, все бы им теории строить. Твой профессор не основал ни одной фирмы, ничего не понимает в медицинском оборудовании, а хочет меня учить, как руководить “Гольдман и Ко”.
– Да нет, ничего подобного, – урезонивал его дядя Сол, – у нас просто возникла пара идей.
– Идей? И что за идеи?
– Надо торговать нашей аппаратурой не только в Нью-Джерси, но и в других регионах.
– Мы уже сейчас можем обеспечить поставки куда угодно.
– А клиентура есть?
– Не то чтобы много. Но мы уже давно ведем речь о том, что надо открывать филиал на Восточном побережье.
– Вот именно, ты про это говорил, еще когда мы детьми были, а дело так и не сдвинулось.
– Рим не в один день строился, Сол!
– Профессор Хендрикс считает, что единственный способ расширить охват фирмы – это открывать филиалы в других штатах. В каждом будет филиал и склад оборудования, завяжутся доверительные отношения с клиентами, и можно будет быстро удовлетворять их запросы.
Дедушка поморщился:
– И на какие деньги ты собираешься открывать филиалы?
– Надо привлекать инвесторов. Мы могли бы открыть офис в Нью-Йорке, и там кто-нибудь…
– О-о, офис в Нью-Йорке! Это еще зачем? Секокус, штат Нью-Джерси, для тебя недостаточно шикарен?
– Не в том дело, но…
– Довольно, Сол! Я не желаю больше слушать эти глупости! Я все-таки хозяин своей фирмы или что?
Прошло два года; больше дядя Сол не заговаривал с отцом о своих идеях расширения фирмы. Зато он заговорил о гражданских правах. Профессор Хендрикс был левым активистом, борцом за гражданские права. Дядя Сол помогал ему в его деятельности. В те же годы у него завязался роман с дочерью Хендрикса Анитой. Теперь, возвращаясь в Секокус, он рассуждал об “отстаивании интересов” и “активных действиях”. Вместе с профессором Хендриксом и Анитой он стал разъезжать по стране и участвовать в протестных маршах. Его увлечение политикой страшно раздражало дедушку. В результате между ними произошла ссора, после которой они не разговаривали двенадцать лет.
Случилось это ночью, в апреле 1973 года, когда дядя Сол приехал на весенние каникулы к родителям в Секокус. Около полуночи дедушка, дожидаясь его, расхаживал взад-вперед по гостиной. Временами он брал в руки “Тайм”, а потом швырял его обратно на стол.
Бабушка сидела наверху, в спальне. Она несколько раз просила дедушку лечь спать, но тот не желал ничего слушать. Он желал получить от сына объяснения. В конце концов бабушка уснула. И проснулась от их криков. Снизу, через пол, глухо доносился голос дедушки.
– Сол, Сол, черт тебя раздери! Ты понимаешь, что ты делаешь?
– Это не то, что ты думаешь, папа.
– Я не думаю, я вижу! И вижу, что ты вляпался во всякие глупости!
– Глупости? А ты, папа, понимаешь, чего ты не делаешь, когда отказываешься протестовать?
Гнев дедушки был вызван фотографией на первой полосе “Тайм” – фото демонстрации, состоявшейся на прошлой неделе в Вашингтоне. На нем отчетливо были видны дядя Сол, тетя Анита и ее отец в первом ряду, с поднятым вверх кулаком. Дедушка боялся, что все это плохо кончится.
– Смотри, Сол! Полюбуйся на себя! – крикнул он, швырнув газету сыну в лицо. – Знаешь, что я вижу на этом снимке? Неприятности! Гору неприятностей! Ты чего добиваешься? Чтобы за тобой из ФБР пришли? А о фирме ты подумал? Знаешь, что сделает ФБР, если сочтет, что ты опасен? Поломает тебе жизнь, и нам заодно. Нашлют налоговую, и фирме конец! Ты этого хочешь?
– Тебе не кажется, папа, что ты делаешь из мухи слона? Мы вышли на демонстрацию за то, чтобы в мире было больше справедливости, ничего дурного я в этом не вижу.
– Ваши демонстрации совершенно бесполезны, Сол! Открой глаза хоть немного! Это все плохо кончится, вот чего ты добьешься. Тебя в конце концов убьют!
– Кто убьет? Полиция? Правительство? Браво, правовое государство!
– Сол, с тех пор как ты связался с этим профессором Хендриксом и особенно с его дочкой, от тебя только и слышно, что про всякие гражданские права…
– У нее есть имя, ее зовут Анита.
– Пускай Анита. Так вот, я не желаю, чтобы ты с ней встречался.
– Но почему, папа?
– Потому что она плохо на тебя влияет! С тех пор как ты с ней встречаешься, ты попадаешь черт знает в какие ситуации! Без конца разъезжаешь по побережью на всякие демонстрации. Хорош ты будешь, если завалишь экзамены, потому что все время готовил листовки и плакаты, вместо того чтобы учиться. Подумай о будущем, Господом Богом прошу! Твое будущее здесь, на фирме.
– Мое будущее с ней.
– Не говори ерунды. Это ее папаша тебе мозги промыл! С чего это ты вдруг стал великим защитником гражданских прав? Что такое случилось?
– Ее отец тут ни при чем!
Бабушка слышала, что голоса звучат все яростнее, но не осмелилась спуститься. Она думала, что откровенный разговор пойдет на пользу обоим. Но их спор перерос в настоящую ссору.
– Не понимаю, почему ты никак не хочешь доверять мне, папа. Почему тебе вечно надо все держать под контролем?
– Сол, ты совсем спятил! Тебе не приходит в голову, что я просто за тебя волнуюсь?
– Волнуешься? Правда? И что тебя волнует? Кому перейдет фабрика?
– Я волнуюсь, потому что ты ввязался во все эти истории с гражданскими правами и в один прекрасный день пропадешь!
– Пропаду? Да, именно это я и сделаю! Мне осточертело выслушивать твои вздорные бредни! Ты хочешь всем руководить! Всем командовать!
– Сол, прекрати разговаривать со мной в таком тоне!
