– Что, правда?
– Да, правда. Думаешь, это глупо?
– Да нет. Я просто… – Все-таки она тоже не идеал. – Это круто.
Она пожала плечами, как бы говоря: «А мне все равно, круто это для тебя или нет».
Всё идет нормально, Сай. Шаг вперед, два шага назад.
– Что ж, тогда увидимся позже.
– Хорошо.
Едва не задев ногой ее лицо, я неуклюже выбрался из палатки, сделал глоток кислорода и заполз в свою нору. Меня терзали угрызения совести. Я пообещал Марку, что он может довериться мне, – он явно пребывал в тягостном и болезненном состоянии, – и предал его, исходя из собственных эгоистических соображений. «Дерьмо ты все-таки», – сообщил я себе. К счастью, затрудненное дыхание и попытки сохранить тепло – телу было уютно в спальном мешке, но кончики ушей всё время мерзли, – немного притупляли чувство вины, которое я должен был испытывать. Я проглотил еще две таблетки ибупрофена, чтобы избавиться от боли, пульсирующей в висках, и задремал.
Я проснулся, когда Гйалук позвал всех на ужин. У меня не было возможности сообщить Марку, что я проболтался Ванде, но пока все собирались, я позаботился о том, чтобы сесть рядом с ним. Это было несложно. Робби, Говард и даже Малколм старались отодвинуться от него как можно дальше, как будто чувствуя его слабость; он был раненым зверем в стае. Марк выглядел больным и усталым и почти не смотрел на меня.
– Рад видеть, что ты все-таки добрался сюда, Марк, – сказал Робби неискренним и покровительственным тоном. Сам он не выглядел изможденным, в отличие от Говарда и Малколма, которые казались вялыми, апатичными и даже постаревшими из-за серой щетины на щеках.
– Спасибо, – промямлил Марк, не отрывая глаз от стола.
– Но отсюда и дальше будет только труднее.
– А было уже темно, когда вы сами наконец-то явились в лагерь вчера вечером? – сладким голосом поинтересовался я, и он сразу заткнулся. Но я знал, что это все равно ненадолго.
Еда в тот вечер Гйалуку явно удалась – почти не казалось, что курицу карри уже один раз ели, – но никто, за исключением Робби и Ванды, так толком к ней и не притронулся.
– Вы должны набираться сил, – заявил Робби, ни к кому конкретно не обращаясь. – Когда я в первый раз поднимался на Денали, среди нас был один парень, который почти ничего не ел, так вот он… – И дальше бла-бла-бла.
Я подтолкнул Марка локтем.
– Мне очень жаль, приятель, но я рассказал Ванде о твоей матери. Я не хотел никому говорить, клянусь. – Я ожидал, что он сейчас всерьез разозлится на меня, но он только безропотно кивнул. – Задержись потом, чтобы мы могли обсудить это вместе.
– Что у вас тут за великие секреты? – тут же встрял Робби, прервав свой рассказ.
– Марк спрашивал, правда ли, что у вас совсем маленький… Микропенис, так сказать.
Говард едва не поперхнулся своим напитком, Ванда хрипло засмеялась. Малколм никак не отреагировал, как и Марк, который продолжал ковыряться в своей тарелке.
Робби хмуро взглянул на меня.
– А ты забавный парень, Саймон.
– Ну, вы же сами напросились.
Вошла Ирени и заявила, что хочет измерить содержание кислорода у нас в крови и оценить общее состояние здоровья каждого, прежде чем мы пойдем на Северное седло. Она уже не выглядела такой энергичной – высота накладывала свой отпечаток и на нее.
Малколм ушел спать рано, но Робби с Говардом всё оставались, словно навязчивый дурной запах; они застряли в столовой на целую вечность, прежде чем все-таки разойтись по палаткам.
Как только они вышли, я тут же повернулся к Марку:
– Послушай, приятель, мне правда очень жаль, что я рассказал Ванде.
– Да ладно, всё нормально. Я все равно не смог бы держать это в себе.
Мы втроем, ссутулившись, сидели на краю стола. Ванда спросила напрямую:
– Твоей матерью была Джульет Майклс, Марк?
Он совсем не удивился тому, что она догадалась.
– Да.
– Она была невероятной женщиной.
Марк кивнул и перевел взгляд вниз, на свои руки.
– Ванда говорит, что никто не знает, поднялась она на вершину или нет, – добавил я.
– Это правда. – Он втянул в себя воздух и закашлялся. – В тот день никто не пытался штурмовать гору, но в Лагере II находились два итальянца, которые собирались идти на следующий день. Они ее не видели. Она так и не вернулась в свою палатку.
– Нам очень жаль, Марк.
– Собственно говоря, меня зовут Маркус. Мое настоящее имя Маркус Майклс.
– А Пратчетт – это в честь Терри, да?
Он кивнул и покраснел.
– Тадеуш в курсе, и Ирени тоже, но я хотел, чтобы больше никто не знал, кто я такой, вот и изменил имя. Возможно, газетчикам нет до этого дела, но из этого получился бы хороший материал, верно? – В голосе его прозвучала горечь. – Маркус Майклс идет по следам погибшей матери. Впрочем, вы можете звать меня по-прежнему – Марк. Я к этому привык еще в школе.
– Как я уже говорил, я никому больше не скажу. – Он бросил на меня многозначительный тяжелый взгляд – я его понимал. – А Ванде ты можешь доверять.
– Так ты здесь, чтобы найти ее? – спросила Ванда. – И как ты собираешься это сделать?
– Я знаю, где она.
– Откуда?
– В сентябре прошлого года по северо-восточному гребню поднималась команда, которая искала тело Ирвина.
– О да, партнера Джорджа Мэллори, – вмешался я, радуясь возможности доказать Ванде, что и я кое-что знаю. – Он погиб на горе в тысяча девятьсот двадцать пятом, верно?
Тот факт, что в 1999 году было обнаружено тело Мэллори, причем весьма хорошо сохранившееся, стал краеугольным камнем кампании Тьерри «Как убедить Сая отправиться на Эверест»: «Первый вебсайт, который опубликовал снимки трупа Мэллори, посетило такое количество людей, что сайт этот просто РУХНУЛ».
Ванда покачала головой.
– Нет, в двадцать четвертом. Продолжай, Марк.
– Так вот, Ирвина они не нашли, зато обнаружили мою маму.
– А как они поняли, что это была твоя мать?
– Они сначала и не поняли. Но когда вернулись, просто проверили, кто это мог быть. Она всегда носила ярко-розовый наружный костюм. Все об этом знали. Костюм сшили на прежней фирме отца, перед тем как она обанкротилась.
И тут меня затрясло. Остальные этого не заметили. У меня не было панических атак с того времени, как я с головой окунулся в тренировки и подготовку к этой поездке. Я уж думал, что всё это осталось в прошлом. Черт! Я ткнул себя в бедро и крепко сжал кулаки. Дрожь, дрожь, дрожь. На меня нахлынуло ощущение, что я не вполне нахожусь в настоящем, – это же я испытывал в Куум Пот. Появилось какое-то сверхосознание того, как я дышу. По спине плясали холодные пальцы. Сердце стучало в груди – бум, бум! Я прикусил щеку изнутри, почувствовав солоноватый привкус крови, и это интуитивное действие помогло. Не ходи обратно в пещеры. Не ходи. Не ходи. Не ходи.
