По мнению некоторых историков, уже в сентябре 1942 года в Краснодаре началось формирование 7-й добровольческой Кубанской казачьей дивизии
[459]. Однако каких-либо свидетельств, подтверждающих существование такого крупного боевого казачьего соединения в 1942 году, нет. Вероятно, этих исследователей ввел в заблуждение тот факт, что во многих разведывательных донесениях с оккупированной территории Кубани действительно упоминается о какой-то казачьей дивизии в районе Краснодара. Например, в разведсводке № 4 от 15 ноября 1942 года говорится: «Формируемая казачья дивизия генералом Красновым предположительно может быть использована при нашем наступлении на Майкоп, Новороссийск, либо в направлении Майкопа, либо в направлении Абинская, Крымская, но не исключена возможность переброски ее в горный район для действия в пешем строю, особенно в связи с тем, что известная часть личного состава этой дивизии может знать хорошо театр военных действий в горах, на этом участке»
[460]. Как мы видим, здесь эта дивизия превратилась уже в «дивизию генерала Краснова», который на Кубани во время оккупации не был. Скорее всего, в Краснодаре действительно формировалась какая-то крупная казачья часть: полк или даже несколько полков. Такая большая концентрация вооруженных казаков в одном районе привела к тому, что кто-то пустил слух, будто «в Краснодаре формируется казачья дивизия, да еще и во главе с прославленным генералом». Слухи эти дошли до советских агентов, которые старались использовать все доступные источники информации, и в центр полетели шифрограммы о несуществующей дивизии. Хотя какая-то крупная часть в Краснодаре, без сомнения, была сформирована. Нечто подобное произошло и еще с одной казачьей частью-фантомом. В сентябре до начальника Центрального штаба партизанского движения Закавказского фронта дошли слухи, что в Таганроге дислоцируется батальон «вольного казачества». Всем командирам партизанских отрядов было дано немедленное указание разузнать о нем побольше и по возможности внедрить в отряд свою агентуру. Однако через некоторое время выяснилось, что никакого батальона просто-напросто не существует, а информация о нем была обыкновенной «уткой»
[461].
Первоначально руководство вермахта использовало преимущественно методы добровольной вербовки для создания коллаборационистских формирований. На оккупированной территории Краснодарского края с целью привлечения казачества практиковалась выдача семьям добровольцев денежного вознаграждения в 500 рублей (в декабре 1942 года рыночная цена 1 килограмма хлеба составляла 100–200 рублей, а мяса 180–220 рублей)
[462]. «Особо преданные» казаки зачислялись в разряд так называемого «нового казачества», представители которого получали дополнительный земельный надел в 1 га на человека и по две лошади на хозяйство. Им также на 50 процентов снижали все налоги. Иногда добровольцы получали вознаграждение не только деньгами, но и продуктами. «Немцы формируют белогвардейские казачьи части из ТУЛЬСКОГО и МАЙКОПСКОГО районов, — говорится в разведсводке Южного штаба партизанского движения от 4 декабря 1942 года, — путем вербовки добровольцев и мобилизации возрастов рождения 1923–1926 годов. Добровольцам, вступившим в армию, выдается вознаграждение: 600 руб и 16 кг. муки. Сформировано 4 сотни»
[463]. В свою очередь казаков, отказавшихся добровольно вступать в ряды немецкой армии или полиции, всячески притесняли.
Незначительный приток добровольцев вскоре вынудил немецкое командование приступить к проведению мобилизационных мероприятий. Мобилизация осуществлялась через старост станиц под строжайшим контролем немецких комендатур. Все уклонившиеся подвергались репрессиям вместе с членами своих семей. Таким образом немцам удалось набрать в казачьи части молодежь 1925–1926 годов рождения. Для их обучения по всей территории Краснодарского края были организованы специальные центры, в которых «рекруты» проходили первоначальную военную подготовку и проверялись на благонадежность. Например, в станице Рязанской обучалось около полутора тысяч молодых людей
[464].
Однако, несмотря на все вышеописанные мероприятия, оккупационные власти не сумели полностью решить проблему личного состава «восточных» войск за счет местных жителей. Впоследствии пленный немецкий офицер И. Эрле заявил на допросе: «..мы все рассчитывали на то, что казаки выступят против большевиков. Но теперь я вижу что мы не поняли душу русского казака и не учли тех двадцати пяти, лет, которые сформировали характер новых казаков»
[465]. Именно поэтому довольно большую часть и в этих формированиях составляли военнопленные, которых буквально вынуждали идти на службу к немцам. «В Краснодаре в концентрационном лагере № 182, — говорится в разведсводке № 9 от 16 ноября 1942 года, — содержится до 10 000 человек военнопленных… Все военнопленные завшивлены, не бритые и не стриженные, многие опухли с голода. Военнопленных ежедневно гоняют на работу на аэродром. Последние 7 дней военнопленным не дают хлеба, вынуждая их записываться под видом добровольцев в Кубанские части, формируемые прибывшими старыми офицерами из- за границы. За всякое неповиновение военнопленных избивают палками»
[466]. Такое же тяжелое положение было и в лагере № 162, который располагался прямо на поле краснодарского стадиона «Динамо». Военнопленные жили под открытым небом, их практически не кормили, но при этом ежедневно водили на тяжелые работы и зверски избивали. Естественно, многие были готовы сделать все, что угодно, только бы вырваться из этого ада. Большинство таких «добровольцев» не то что никогда не были казаками, но даже и лошади не видели. Такое комплектование казачьих войск привело к тому, что в некоторых частях процент действительно преданных немцам казаков резко снизился. Все это крайне негативно сказалось на боеспособности частей, что потом особенно ярко проявилось в оборонительных боях в январе — феврале 1943 года. Полки и сотни, состоящие из настоящих казаков-добровольцев, сражались за свою идею до конца, а формирования, в которых преобладали бывшие военнопленные или насильно мобилизованные, бросали оружие и уходили в лес — дожидаться, «когда все успокоится и можно будет вернуться домой».
На территории проживания терских казаков формирование казачьих частей шло гораздо меньшими темпами, чем на Дону и Кубани, но и здесь по инициативе войскового старшины Н.Л. Кулакова и сотника Кравченко были сформированы 1-я и 2-я сотни знаменитого 1-го Волгского полка Терского Казачьего войска, а впоследствии этот полк был полностью укомплектован
[467].
