«2. 214 Вропоновский гв. сп с одной батареей 76-мм орудий 30-й ибр, 131-м и 132-м батальонами ПТР, действовавший в направлении отм. Сар /2 км западнее свх. „Батрацкая Дача“/ и отметки 191.2 до 12.30 медленно продвигались вперед. Однако, беспрерывно накрываемый огнем шестиствольных минометов и обстреливаемый из крупнокалиберных пулеметов, понеся значительные потери в личном составе, полк вынужден был остановиться. По предварительным данным, потери полка составили 393 человека убитыми и ранеными»
[631]. В схожем положении находились 209-й и 211-й гв сп, за два часа после начала атаки дивизия продвинулась примерно на 400 м.
Но это было лишь начало, в 10.15 на противника хлынула новая волна атакующих — в контрудар перешла 270-я сд с бригадой Таранова. Этот удар оказался более успешным, главным образом из-за решительных действий 295-го тб майора Семенова, который атаковал от выс. 209.6 в направлении выс. 187.4. Появление танков вызвало на участке прорыва панику, гренадеры 106-й пд начали отходить, но замешательство в стане врага продолжалось недолго.
Командование армейского корпуса знало о предстоящем контрударе советских войск и было готово к его отражению. Генерал Э. Раус утром прибыл на КП генерал-лейтенанта В. Форета в Маслову Пристань и лично присутствовал при начале атаки гвардейцев. По наступающей дивизии генерала Беляева не только был открыт сильный минометный огонь, но уже через пятнадцать минут до трех батальонов пехоты 24-го пп 106-й мд из леса в 2 км восточнее Крутого Лога попытались предпринять контратаку по ее правому флангу. Но находившиеся в боевых порядках 973-го сп танки 295-го тб огнем и гусеницами смяли гренадеров и продолжали пробиваться к выс. 187.4.
С большим трудом, но корпус Терентьева постепенно начал продвигаться вперед. В этот момент перед экипажами полковника И.А. Таранова встали две взаимно исключающие задачи. Во-первых, как можно быстрее прорваться в глубь обороны дивизии Форста. Во-вторых, чтобы не лишиться полностью поддержки пехоты, необходимо уничтожать пулеметные гнезда и наиболее «настырные» батареи артиллерии и минометов, а это отвлекало от удара в глубину. Прицельно стрелять на ходу из орудия без толку, поэтому танкисты, действуя на достаточно широком фронте, старались вести огонь из пулеметов и давить расчеты гусеницами. Это в свою очередь дало возможность артиллеристам противника сосредоточить огонь артиллерии именно по танкам.
«Танки один за другим выходили из лесу и развертывались фронтом к открытому пространству, заминированному нашими саперами, — вспоминал В.П. Чибисов. — Я усиленно всматривался, вертя перископом: где же эти чертовы березки, но так и не обнаружил никаких березок. Кажется, пронесло! Ровное пространство кончилось, и танк стало больше качать и даже подбрасывать. Дальше, надо полагать, надвигалась первая полоса укреплений гитлеровцев. А где же хутор Крутой Лог?!
Слева от моей машины метрах в пяти шла „матильда“ мл. лейтенанта Махяддина Гусейнова, уже побывавшего в боях 1941 г., отважного азербайджанца из-под Баку; левее еще несколько, и потом уж танк командира роты cm. лейтенанта Г.М. Кожара. Из его башни понеслась длинная строчка трассирующих пуль, сверкнул выстрел пушки…
Вдруг все машины справа стали все ближе и ближе подходить к моей, стреляя больше из пулеметов, чем из пушек. В шлемофоне я не слышал голоса командира роты, вероятно, я забыл подключиться к нему через УКВ рации. Своему водителю Герасимову по ТПУ
[632] крикнул, чтобы он сам выбирал путь к роще впереди по курсу. Он что-то промычал в ответ.
Мы шли через траншеи и окопы, т. к. танк изрядно бросало. В одном месте машина замедлила ход и, притормозив, развернулась влево и обратно в прежнее направление. Я понял и согласился с маневром водителя. Казалось, танк чуть присел на корму, и через мгновение перед носом и по бокам машины взвились клубы пыли. Вероятно, это рухнул блиндаж. Мотор зарычал, и танк рванулся уже к близкому лесу. Танки роты очень уж тесно шли друг от друга, наверное, из-за неровностей местности. Уже на подходе к лесу вдруг резкий удар в башню и затрещало по броне, как посыпалось что-то, словно бросили горсть мелких камешков на лист железа. В головных телефонах все смолкло. Мне словно бы плеснули холодной воды в лицо, я завертел перископом, пытаясь разглядеть, откуда это угодил в нас снаряд. Все машины роты остановились, продолжая стрелять. Через перископ вижу, что командирская башенка на танке нашего ротного мотается туда-сюда, скорее всего, чтобы привлечь к себе внимание. Затем на командирской машине откинулась крышка люка и из башни высунулась рука ротного, зажатая в кулак. Кулак грозно помотался вперед — назад — вперед, и все поняли — вперед через лес. А лес (роща восточнее выс. 187.4. — З.В.), конечно же, был начинен вражескими землянками и складами.
В этот момент я увидел, как откуда-то появилась медсестра батальона Аня Дунаева, подбежала к люку механика-водителя машины соседней с комроты. Что-то сказала водителю, потом пригнувшись подбежала ко второй, третьей, а из башен продолжали нестись то очереди пулеметов, то выстрелы пушек. Когда же она подбежала к нашему танку и нагнулась к люку, башнер Гаврилов, не видя ее под пушкой, бабахнул, я же не успел предупредить его. Аня ухватилась зауши и свалилась под нос танка. Через несколько секунд я увидел, как она поднялась и, все еще держась руками за уши, тяжело побежала дальше, пропустив машину справа рядом с нашей. Так я и не узнал, что передала Аня Дунаева и куда она делась после этой минутной заминки. Спустя годы я узнал, что она, как и я попала, в плен»
[633].
Пытаясь преодолеть упорное сопротивление, дивизии Беляева и Бушина при поддержке танковых батальонов двух бригад начали метр за метром теснить противника. Однако это давалось большим трудом и кровью. Офицеры штаба 27-й гв. тбр отмечали:
«1. Артиллерийская подготовка была проведена слабо, стрельба артиллерии проводилась не по заранее изученным и обнаруженным целям противника, а по площади, вследствие чего огневая система противника в период артподготовки не была подавлена в период атаки танков, танкам пришлось вести бой не с пехотой противника, а с его артиллерией, вследствие чего танки несли большие потери.
2. В силу заранее подготовленной системы огня пехота в период атаки от танков была отрезана, неся большие потери, танки вели бой самостоятельно, без поддержки пехоты, местность для маневра танков в полосе действия представляла большие трудности /леса, овраги/»
[634].
В полной мере это касалось и участка, где прорывались экипажи 201-й тбр. К 12.00 части правого крыла 270-й сд с 295-м тб с большим трудом овладели выс. 187.4, тем самым углубившись в оборону 106-й пд на 2 км. А чуть раньше, около 11.30, несмотря на сильный огонь артиллерии, из свх. «Поляна» 27-го гв. тбр вышли: 1-й тб — на южную окраину совхоза, а 2-й тб — 100 м южнее выс. 207.0. За танками подтянулись и три полка 111-й сд, выйдя на линию: восточная опушка леса западнее Гремячего, восточная окраина свх. «Поляна», 200 м западнее опушки леса с отм. 190,0. Движение танковых батальонов Невжинского составило от 800 до 2000 м. Подчеркну, именно танковых батальонов, потому что стрелковые роты бригады и пехота 111-й сд залегли в 400 и даже в 500 м от вырвавшихся вперед боевых машин.
