Надо сказать, что майор был не робкого десятка, а в тяжелые моменты умел требовать от подчиненных стойкости, что было очень важно, особенно в первые месяцы войны. В августе 1941 г. полк за мужество и героизм получил звание «гвардейский», а И.Е. Буслаев был награжден орденом Ленина. После излечения в госпитале (по ранению) 25 февраля 1942 г. он назначается зам. командира 7-й сд (эстонской). Однако, не прослужив в должности и трех месяцев, переводится командиром 6-й истребительной бригады (хотя никакого отношения к артиллерии никогда не имел), а за две недели до начала Курской битвы, 22 июля 1943 г., становится комдивом-213.
Столь извилистый путь по карьерной лестнице не позволил ему получить ни должной подготовки, ни практического опыта по управлению таким крупным соединением, как дивизия. Помимо перечисленных выше недостатков Иван Ефимович обладал еще целым рядом отрицательных качеств. В аттестации, данной ему уже после Курской битвы, отмечается: «Оперативно тактически в масштабах дивизии подготовлен посредственно. Опыт управления дивизией в наступательных и оборонительных боях имеет, малоактивен — не любит идти на риск.
…В обстановке разбирается с трудом. И несколько примитивно. Затрудняется схватывать все данные обстановки, уделяет внимание только части ее элементов и совершенно упускает главное. Выводы делает с трудом и не всегда правильные. Решения принимает без учета всех данных обстановки, вследствие чего они часто бывают неполными.
…Тов. Буслаеву необходимо обратить серьезное внимание на повышение своего образования, воспитание чувства такта во взаимоотношениях с подчиненными (допускал панибратство. — З.В.)и начальниками, а также чувства меры и времени в употреблении спиртных напитков»
[670].
Таким образом, соединение понесло очень чувствительные потери (в первую очередь в стрелковых батальонах) не только в силу объективных причин, но и из-за неумелых, слабо продуманных действий комдива-213, потери нитей управления частями, вместо широкого маневра силами на поле боя — нанесение лобовых ударов по узлам сопротивления противника.
Тем не менее, судя по аттестационным документам, командир 24-го гв. ск высоко оценил действия своего подчиненного в этих боях и дал ему очень лестную характеристику:
«…Проявил себя тактически грамотным офицером. Дивизия под его командованием в период оборонительных боев по р. Северный Донец на участке Безлюдовка — Маслова Пристань проявила исключительное упорство в противодействии наступлению превосходящих сил противника. Правильно организовал взаимодействие пехоты, артиллерии и танковых частей, умело используя организованный дивизией огонь, маневрируя своими резервами, тов. Буслаев неизменно создавал превосходство в силах на решающем участке, боя. Численно превосходящая пехота противника, поддержанная танками, была остановлена и затем отброшена за р. Северный Донец. В этих боях полковник Буслаев проявил мужество, смелость и решительность»
[671].
Генерал-майор Н.В. Васильев прекрасно знал все промахи и недочеты, допущенные комдивом, но в документе сделал акцент на его положительные качества и даже усилил их. Причина этого очевидна. Во-первых, он понимал — командиром соединения в одночасье не становятся, как минимум необходим какой-то промежуток времени, поэтому считал, что в оценках, которые на практическую работу особо не влияли (личное дело мало кто читал), рубить с плеча просто глупо и даже вредно.
Во-вторых, и это главное, в действующей армии важную роль играл авторитет соединения. Он рос и складывался долго, постепенно, но имел очень существенное влияние как на карьеру лично комкора (награды, звания), так и при принятии вышестоящим командованием решений по его использованию, усилению и т. д. Поэтому каждый командир стремился всеми доступными способами представить свои войска (и, естественно, подчиненных) в самом лучшем свете и перед прямым начальником (если не было конфликта), и перед Москвой.
При этом не обходилось без натяжек и крайностей. Мне доводилось слышать от ветеранов, что в погоне за «дутым» авторитетом отдельные командиры соединений искусственно «нагоняли» численность награжденных, в том числе и Золотыми Звездами. Или другой пример: в ходе Сталинградской битвы ряд командармов (тот же В.И. Чуйков) очень ревностно относились к тому, что фронтовые бригады писателей и журналистов чаще бывали не у них, а у соседа (или еще хуже — у его подчиненного), и они не так часто мелькали на страницах центральной печати. Из-за этого возникали серьезные конфликты между генералами. А в разгар Курской битвы генерал армии К.К. Рокоссовский, используя свои связи среди московской «пишущей братии», оперативно доставил на личном самолете группу журналистов, фото и кинооператоров, чтобы заснять результаты боя (побитую бронетехнику) у ст. Поныри. Хотя они, в общем-то, были довольно скромные. Н.Ф. Ватутину в тот момент было не до «пиара», он с большим напряжением сдерживал мощнейшую группировку противника. Но, как показали дальнейшие события, Константин Константинович оказался дальновиднее. После войны вот уже более чем полвека в документальных фильмах и программах используют именно эти кадры, где горят подбитые «фердинанды» и «тигры», как наглядное свидетельство более успешной боевой работы войск Центрального фронта, чем его соседа.
М.С. Шумилов тоже в той или иной степени участвовал в подобных «гонках», но, как мне представляется, не «болел соперничеством», делал это по необходимости (не пытался менять систему, а выживал в ней), поэтому если он имел возможность, то оценивал своих подчиненных вполне объективно. К примеру, 24 июля 1943 г. за участие в Курской оборонительной операции по его представлению Н.Ф. Ватутин наградил И.Е. Буслаева менее высокой наградой (но заслуженной), чем остальных комдивов, — орденом Красного Знамени. Тем самым ясно дал понять, как относится к результатам работы комдива.
До момента выхода ударного соединения АГ «Кемпф» — танкового корпуса Брайта — из полосы 7-й гв. А ее оборонительная операция прошла два главных этапа: 5–7 июля — бои у переправ, оборона главной полосы, 8—10 июля — удержание второго армейского рубежа.
Как и предполагалось, артиллерия стала основным родом войск, который принял на себя главный удар противника с первых минут начала вражеского наступления и на протяжении всей битвы, именно от ее огня зависела прочность рубежа соединений 7-й гв. А. Первый этап начался важным и, главное, успешным для нас мероприятием, в котором артиллерийские и минометные части играли первую скрипку, — контрартподготовкой. Напомню, она являлась составной частью единого плана Курской оборонительной операции обоих фронтов, удерживавших выступ. Командованием Центрального фронта при планировании в ее основу была положена контрбатарейная борьба, а остальные задачи, в том числе удары по местам скопления войск, рассматривались как второстепенные. Н.Ф. Ватутин, готовя это мероприятие, планировал добиться иных целей. Он считал, что в ходе ее проведения необходимо уничтожать войска и технику противника главным образом на исходных позициях. Эта точка зрения базировалась не только на опыте и интуиции генерала, он прежде всего учитывал возможности фронта. По насыщенности артсредствами его войска значительно уступали армиям К.К. Рокоссовского. К примеру, в 6-й гв. и 7-й гв. А средняя плотность стволов в дивизиях первого эшелона была более чем в два раза ниже, чем в 13-й А, которая также находилась на направлении главного удара противника. Практика показала, что этот подход оказался значительно эффективнее, чем принятый на Центральном фронте.
