Руководству армии было известно о безалаберном отношении старших офицеров к организации боя приданных частей с их соединениями. Полковник Богданов докладывал: «Общевойсковые командиры, особенно командиры дивизий, по-прежнему стремятся поспешно бросить танки в бой или дробят танковые подразделения на мелкие группы по 3–5 боевых машин с целью прикрытия отдельных направлений»
[675]. Однако, как и в случае с комдивом-213, каких-либо серьезных выводов сделано не было. Все понимали — разносами и совещаниями с разбором ошибок, которые проводились от случая к случаю, ситуацию кардинально не изменишь. На нее могли повлиять лишь основательная подготовка командного звена (дивизионного) и повышение огневой мощи стрелковых подразделений, которые комдивы, собственно, и старались усилить, дробя на части танковые и артполки, несмотря на строгие приказы и здравый смысл.
А теперь обозначу причины, способствовавшие прорыву противника на стыке с 6-й гв. А и уходу корпуса Брайта из полосы 7-й гв. А. Оборона на стыке корпусов Сафиулина и Васильева начала рушиться с первых минут наступления противника и была прорвана на всю глубину во второй половине 7 июля, а к исходу дня танковая группа 6-й тд вышла на стык с 375-й сд. Главными причинами прорыва явились высокая концентрация бронетанковой техники и артиллерии 3-го тк на узком участке обороны 25-го гв. ск и отсутствие у М.С. Шумилова необходимых сил для удерживания ударного соединения Кемпфа. Напомню, после того как накануне по 73-й гв. сд и отошедшей на ее позиции 78-й гв. сд прошелся бронированный каток двух танковых полков Шульца и фон Оппельна численностью более двух с половиной сотен бронеединиц, их части отошли на правый фланг корпуса и заняли оборону по линии: /иск/ свх. «Поляна» — /иск/ «Батрацкая Дача» — /иск/ клх. «Соловьев». Сюда же оттянулись основные артиллерийские и танковые части корпусного и армейского резерва: 265-й гв. Апап, 1669-й иптап, 30-я оиптабр, 97-й гв. и 309-й мп PC, 167, 148 и 262-й (часть) тп, 1438-й сап и 1529 тсап. Эта группировка на 7 июля имела задачу — путем активной обороны удержать перед собой 7-ю тд и часть сил 106-й пд. А располагавшаяся на правом фланге корпуса Сафиулина 81-я гв. сд осталась один на один с танковыми соединениями Шмидта и Функа, которые к тому же были усилены еще и двумя полковыми группами 168-й пд. Войска Морозова прикрывали левый фланг армии и стык 6-й гв. А, но удержать такую силу, имея в качестве средств усиления 19 76-мм ЗиС-З (114-й гв. иптап), 4 КВ (1-я тр 262-го тп), 18 152-мм гаубиц (161-го гв. пап) и 18 120-мм минометов (1/270-го мп), им было не под силу.
Вторым важным обстоятельством, повлиявшим на ситуацию в этом районе, явилась ошибка, допущенная при планировании системы обороны 7-й гв. А, — не были предусмотрены отсечные позиции между главной и второй армейскими полосами, которые позволили бы прикрыть глубокий фланг 81-й гв. сд. Из-за этого 19-я и 6-я тд, преодолев главную полосу, развернулись на севере и начали «сматывать» нашу оборону в направлении стыков армий. В результате, хотя и с большим трудом, но в течение 7 июля им удалось пробить коридор и выйти в полосу армии Чистякова. Подход 94-й гв. сд позволил лишь отразить удар частей смежных флангов 6-й и 7-й тд и не допустил расширения прорыва на восток. Но дивизия И. Г. Русских была не в состоянии оттянуть на себя значительные силы Хюнесдорфа или хотя бы распылить боевую группу фон Оппельна, не говоря уже о бронегруппе Беккера.
Не обошлось без просчетов и в дальнейшем. Хотя решения, принятые командованием фронта по усилению этого направления в последующие дни, таковыми назвать можно лишь с оговоркой. Действительно, стремление Н.Ф. Ватутина блокировать боевой клин АГ «Кемпф» лишь стрелковыми дивизиями (92-й гв., 94-й гв. и 305-й сд) себя не оправдало. Во-первых, было очевидно, что лишь собственными артсредствами эти дивизии удерживать танковый корпус гитлеровцев были не в состоянии, их необходимо было усилить как минимум хотя бы одним иптап каждую. Во-вторых, командующий знал, что фортификационное оборудование тыловой полосы, в том числе местности в районе сел Киселево, Сабынино, Мелехово, Шейно, полностью не завершено, сеть траншей, плотность инженерных заграждений значительно ниже, чем в 6-й гв. и 7-й гв. А. И он был обязан оба эти негативных момента чем-то нивилировать. Нельзя сказать, что руководство фронта не видело эту проблему. Военный Совет прекрасно знал оперативную обстановку на всем протяжении 80-км участка, где в этот момент шли оборонительные бои, свидетельств этого несколько: и переброска с обояньского направления 96-й отбр, и выделения артсредств из 7-й гв. А в 35-ю гв. ск. Но фронт не располагал резервом ПТО, а подтягивавшиеся части из 40-й и 38-й А были брошены на главное направление — против 4-й ТА. Поэтому решение удерживать танки Кемпфа лишь пехотой Крюченкина до 10 июля было в принципе верным и принято, грубо говоря, «по бедности».
А возможно ли было удержать 3-й тк на рубеже сел Киселеве — Сабынино — Шляховое — Ушаково после захвата противником района Старого Города хотя бы до утра 12 июля? Ответ очевиден: «Бесспорно». Но только в том случае, если бы на этот участок, как и предлагало командование 69-й А, из-под Прохоровки был рокирован 2-й гв. Ттк или хотя бы две его танковые бригады. Ведь наутро 11 июля в трех дивизиях и 503-й отб 3-го тк числилось в строю всего лишь 116 боевых машин, причем самая боеспособная — генерала Функа (54 единицы) — все еще находилась перед фронтом 7-й гв. А. В таком случае, вполне возможно, Н.Ф. Ватутину не пришлось бы выделять 12 июля механизированные бригады 5-й гв. ТА для блокирования прорыва в районе с. Ржавец, а направить их к Беленихино и Лескам для сковывания мд СС «Райх». Хотя нельзя забывать, что это утверждение, которое вытекает из анализа не только всего комплекса документов, доступных сегодня исследователям обстановки в полосе Воронежского фронта к исходу 10 июля, но и последующих событий. Н.Ф. Ватутин принимал решения не только на основании правил оперативного искусства, на его решения существенно влияло мнение Москвы. А на тот момент наиболее сложная обстановка складывалась именно под Прохоровой, и генерал армии решил не рисковать и оставил корпус на месте в качестве резерва.
В то же время (8 июля и далее) ряд решений советской стороны трудно объяснить. Судя по боевым документам 17-й ВА, которую Генштаб РККА изначально нацелил в полосу 7-й гв. А, а затем на корочанское направление (69-й А), наибольшую активность проявляла первые трое суток. В этот период ее авиасоединения совершали в среднем до 200 вылетов, а затем начался резкий спад, количество вылетов не превышало 75 в день. Хотя, казалось бы, в условиях, когда иные средства усиления соединений северо-восточнее Белгорода найти было сложно, именно это объединение должно было работать на полную мощь, обрушивая на врага тонны смертоносного металла. Напомню, в это время заметно снизила интенсивность своей работы и 2-я ВА. Причины не только в высоких потерях авиапарка, но и в слабой организационной работе ее командования. Целый авиакорпус Полбина стоял на приколе, в то время как в его помощи остро нуждались войска фронта.
Что же касается 7-й гв. А, то к исходу 10 июля ее возможности по удержанию в своей полосе корпуса Брайта заметно снизились. Причин три. Во-первых, к этому моменту немцы взяли под контроль всю территорию, которую 25-й гв. ск готовил к летним боям, заняли все наиболее укрепленные узлы сопротивления, на которых держалась его оборона, в том числе и наиболее крупный — боевой участок 81-й гв. сд.
