Однако не все шло так гладко. Командование 25-го гв. ск и 78-й гв. сд прекрасно осознавало грозящую опасность. Немцы переправили бронетехнику — значит, в ближайшие время начнется массированная атака. Главная задача — как можно дольше удержать противника перед запасной позицией дивизии — ж.-д. насыпью. Не сумев уничтожить переправы, генерал Г.Б. Сафиулин стремился нанести максимальный урон противнику на плацдармах.
Комкор-25 выехал на КП полковника А.В. Скворцова, чтобы быть ближе к эпицентру главных событий и оперативно принимать необходимые решения. В то же время немаловажной задачей было укрепление морального духа и веры всего личного состава дивизии в преддверии тяжелейшего поединка. Комдив направил всех старших офицеров управления и политотдела в полки и батальоны, стремясь в первую очередь не допустить потери управления и возникновения панических настроений при танковых ударах. Для дивизии это было актуально, в период оперативной паузы она была пополнена необстрелянными призывниками. И хотя на учениях все бойцы были обкатаны танками, сомнения в том, что «танкобоязнь» не вернется, еще оставались.
Следует особо подчеркнуть, что успех гвардейцев генерала И.К. Морозова, которые не только отразили удар штурмовых групп 6-й и 19-й тд, но и полностью сорвали переправу дивизии Хюнесдорфа, для командования армии, и особенно корпуса, был весомым. Генерал Г.Б. Сафиулин воспользовался его плодами уже в первой половине дня 5 июля. Во-первых, он перенацелил часть тяжелой артиллерии и минометов для уничтожения переправ 19-й и 7-й тд и, во-вторых, начал перегруппировку 73-й гв. сд в полосу 78-й гв. сд, чтобы в зависимости от того, как будет развиваться оперативная обстановка, или нанести контрудар по группировке в районе Соломино — Дорогобужено, где немцы действуют особенно активно, или для создания прочного второго эшелона за дивизией Козака по линии Генераловка — хут. Гремячий, где немцы могут ударить танками. Кроме того, благодаря стойкости 81-й гв. сд у командарма тоже появилась возможность направить сюда часть своего резерва.
Судя по архивным документам и воспоминаниям очевидцев с немецкой стороны, к середине дня огонь по районам переправ заметно возрос, особенно в полосе 25-й гв. ск. В это время армейский пушечный и минометный полки повернули фронт из полосы 81-й гв. сд на участок 78-й гв. сд. Кроме того, по переправам 6-й тд усиленно заработали и «сталинские органы», как именовал противник знаменитые «катюши». Дерзко и решительно действовали в непростой ситуации расчеты 97-го гв. мп PC. К 11.00 все три его дивизиона сосредоточились в Крутом Логу, который к тому времени уже находился под сильным обстрелом артиллерии противника, и до 13.00 по очереди дали три дивизионных залпа (6–8 установок) по переправам сначала у с. Дальние Пески, а затем по району Дорогобужено. В обшей сложности было выпушено 276 снарядов М-13. Учитывая, что плацдармы пока были небольшими, а концентрация войск достаточно высокая, потери от обстрелов оказались существенными не только в людях, но и в технике. Приведу рассказ начальника политотдела 78-й гв. сд полковника Б.И. Мутовина, очевидца того, как были организованы эти удары реактивными системами по плацдарму у Дорогобужено:
«Миновав долину, мы выехали к окраине села Разумное, где находился штаб 228-го гв. сп. Затем по траншее добрались до НП командира полка И.А. Хитцова. С его наблюдательного пункта хорошо просматривалась оборона дивизии. И мы увидели на захваченном у нас противником плацдарме лавину танков, самоходных артиллерийских установок и бронетранспортеров, выстроившихся в боевой порядок, готовых ринуться на штурм наших оборонительных позиций.
Обменявшись мнениями с командиром полка, решили, что огневых средств для борьбы с таким количеством танков в полку недостаточно. Я позвонил командиру дивизии и доложил ему об обстановке на участке полка, принятых мерах и просил помочь противотанковой артиллерией.
Вскоре я возвратился на наблюдательный пункт дивизии. К этому времени туда прибыл командир полка реактивной артиллерии. Мы попросили его дать залп по скоплению вражеской боевой техники. Он согласился, но потребовал на это разрешения командующего армией генерала М.С. Шумилова. Позвонили командарму. Он разрешил. Считаные минуты — и две серии реактивных снарядов у один за другим у накрыли немецкие танки, САУ и бронетранспортеры.
Грохот разрывов у сплошное море огня. Горели танки, рвались в них снаряды и патроны, вместе с танками горели и их экипажи. Наши передовые батальоны сразу же перешли в контратаку и оттеснили пехоту противника. Так была сорвана очередная атака противника»
[184].
Четко определить время, когда каждое из соединений АГ «Кемпф» приступило к определенным действиям, сегодня довольно сложно. И не потому, что доступ к боевым документам вермахта для российских исследователей довольно сложен. Дело в том, что хотя план операции «Цитадель» войсками был изучен достаточно хорошо, отработаны их действия при нескольких вариантах развития ситуации, в том числе и на первом этапе — при форсировании Донца, тем не менее жизнь вносила значительные коррективы. Поэтому во время боя командиры частей и соединений, принимая конкретные решения, учитывали в первую очередь не планы и графики, а реальную оперативную обстановку в полосе наступления.
Не могу не отметить еще один момент. Анализ и выстраивание хода боевых действий в полосе 7-й гв. А в течение 5 июля (как, впрочем, и 6-й гв. А) связаны с большими трудностями. Несмотря на достаточное количество оперативной информации, она носит поверхностный и неконкретный характер. Ошибки и описки допускались часто, причем почти во всех документах штабов различного уровня от полка до фронта включительно. В боевой обстановке это дело, в обшем-то, обычное. Но в сводках и боевых донесениях за 5 июля их было значительно больше, чем в обычные дни. Особенно грешил в этом плане оперативный отдел штарма. К этому времени сменился начальник отдела, генерал Лукин стал начальником штаба, а на его место пришел майор Васильев, в отделе появилось еще не- сколько новых офицеров. Шла притирка коллектива. Заметное влияние на четкость боевой работы штаба оказывал и резкий переход от достаточно «мирного» периода в жизни армии к напряженным боевым действиям. Вечером генерал С.И. Тетешкин выговаривал майору Васильеву:
«…Итоги сегодняшнего дня по работе Вашего отдела не блестящи. Противник действует подвижными частями, обстановка динамичная, незнание истинной обстановки не дает возможности нашему командованию принять соответствующие меры для противодействия противнику…
Передаваемая вами информация не дает последнего положения противника и наших войск… данные отстают по времени и по содержанию»
[185].
Учитывая это обстоятельство, приходится привлекать значительный массив не только прямых, но и косвенных источников. Особенно сложно разобраться с тем, в какое время, какая дивизия 3-го тк и какое количество танков (или это штурмовые орудия) сумела перебросить на восточный берег в первой половине 5 июля. Из донесений 25-го гв. ск, которые потом были продублированы штабом армии, известно, что из плацдарма восточнее Соломино в глубь обороны 78-й гв. сд к 11.00 прорвалось до 90 танков противника. Однако другие документы — и наши (донесения фронта), и немецкие (радиоперехват самолета-разведчика) — свидетельствуют, что к 10.30 противник не мог собрать в этом районе такие силы бронетехники. Из донесения 313-го отдельного радиобатальона о перехвате немецкого самолета разведчика:
