С одной стороны, это надо делать не ханжески, не технически, а искренне. А с другой стороны, это вовсе не означает, что надо комкать свою жизнь в угоду ее каким-то субъективным привычкам, представлениям. Совсем нет.
– Как найти эту золотую середину?
– Это значит обсуждать с ней все ее соображения по существу, игнорируя неприязненность формы. Игнорируя агрессию, претензии, раздражение, с которыми эти соображения сформулированы, высказаны. Допустим, свекровь говорит невестке: «Почему вы едите на завтрак жареные бутерброды вместо овсянки?» Чтобы подобрать правильный ответ, надо как бы остаться наедине с собой и подумать: она по существу права или нет? Если бы это мне говорил очень доброжелательный человек – в этом было бы какое-то зерно? Что бы я такому человеку ответил? Наверное, я бы ему ответил: «Ты, наверное, прав. Действительно, это не очень полезно, но, знаешь, мы уже как-то привыкли».
Вот так и надо объясняться со свекровью. Для нее это будет терапевтично, целебно. Для нее такая интонация дороже овсянки, она именно ее от нас ждет.
Это иллюстрация того, что значит показать, что мы с ней считаемся, не прогибаясь при этом по существу.
– Вы в этой схеме рисуете как бы две стороны – единая молодая семья и свекровь. Но на практике бывает еще другая ситуация, когда мама старается как-то расколоть это единство молодой семьи и противопоставить в его глазах себя и его жену. Она перед ним ставит выбор, когда он должен пойти навстречу либо ей, либо своей жене, если жена не идет навстречу его матери. Как ему следует поступать? Что об этом можете сказать?
– Ровно то же самое. Прежде чем подыскивать форму правильных поступков, ему надо правильно понять, что за маминой претензией стоит тот же самый страх. Она хочет оттянуть сына от новой жены (или подружки) в основном из страха, что ему, может быть, с той будет лучше, чем с ней – с самой мамой, что он теперь будет без мамы легко обходиться.
Поэтому правильным противоядием, правильной терапией будет показывать матери, что он с ней считается. Например, она ему говорит про новую его избранницу (не важно, жена она уже или еще нет): «Как тебе вообще не стыдно с ней появляться на людях, смотри, как она вульгарно одета, как она оголена, как она держится пошло, как она курит» и т. д. Опять же: представим себе, что это говорит нам не какой-то неприятный, назидательный собеседник, а приятель, и говорит не назидательно. С ним же мы будем обсуждать это по существу? Вот так же по существу надо обсуждать с мамой ее скандальные выпады. И начинается это со слов: «Ты знаешь, мам, ты, наверное, по существу совершенно права. Я понимаю, что она может производить такое впечатление…»
И это не какая-то психотехника, не позолота на пилюле. Ведь если на маму моя избранница производит такое впечатление, значит, она действительно может его производить. Маме действительно это так видится. И прежде всего нужно это признать. Это для мамы будет уже очень терапевтично. А дальше надо сказать то, что мы можем сказать по существу. Например: «Знаешь, меня это не пугает и не отталкивает. Понимаю, что она может производить такое впечатление, но мне кажется, что это ее какой-то очень поверхностный слой. Вообще-то она теплый и лиричный человек». Или: «Да, у нее есть такая проблема. И мне важно помочь ей избавиться от этой проблемы. Я понимаю, что кричащий, эпатажный «прикид» связан с ее неуверенностью в себе».
Для матери, которая ведет себя так, как Вы описали, – ей важно не реально их разлучить, ей важно убедиться, что сын будет делать над собой усилия ради нее, будет считаться с ее воспаленными чувствами. Убедившись в этом, но не один раз, не в рамках единого какого-то разговора, а на протяжении значимого времени, она заметно смягчится, перестанет ставить сына меж двух огней. При этом она может остаться при своем критичном отношении к его избраннице, но обсуждать с ним эту проблему будет гораздо более содержательно, а не скандально.
– Совместное проживание – это заведомо минус для семьи, или, наоборот, может быть, неплохая школа? Как Вы считаете? Нужно ли стараться изо всех сил жить отдельно?
– Действительно, лучше постараться жить отдельно. Хотя здесь есть такая диалектика: пока мы живем вместе, это тяжело, совместный быт провоцирует конфликты, портит отношения, но именно это делает для нас насущной работу по их налаживанию. Если мы живем врозь, напряжение гораздо меньше и дышать легче, но зато и менее очевидна необходимость налаживания хороших отношений. «С глаз долой – из сердца вон». Хорошо бы иметь собственную площадь, квартиру, плацдарм, но не только для того чтобы меньше страдать от этих проблем, а для того чтобы легче было над ними работать.
– Можете ли назвать примеры из своей практики, когда люди приходили с такими трудностями, а потом посредством работы над собой, над отношениями, меняли ситуацию в лучшую сторону? Конкретные примеры, истории.
– Про семейные отношения такой пример. Сорокалетние супруги (сорок с плюсом) живут как раз со свекровью, которой семьдесят с плюсом. И двое детей. Они ежегодно снимают на все лето одну и ту же дачу, перевозят туда детей с бабушкой, а сами туда регулярно наезжают – и по выходным, и иногда на неделе. Обычный сложившийся ритм жизни. Наступает май, они сняли в очередной раз дачу, внесли задаток, перевезли мебель… И вдруг, буквально за несколько дней до переезда, свекровь заявляет: «Не поеду. Мне там скучно, плохо, мне там нечего делать, я останусь в Москве, а вы уж как-нибудь устроитесь».
И это полный паралич для всей деятельности семьи. Во-первых, непонятно, что делать с детьми, где сейчас найдешь няню за несколько дней, как ее проверить. Во-вторых, как эта весьма пожилая бабушка останется на все лето в душной Москве, да еще одна. Они будут разрываться между городом и деревней. Она говорит: «Нет-нет, ничего страшного, у меня есть подружка (ее сверстница!), она будет ко мне раз в неделю заходить, я буду смотреть телевизор – вы обо мне не беспокойтесь». Что является не более чем «позой», которая никого не утешит.
Они пришли конкретно с этим запросом, с этой жалобой. Мы с ними обсудили всю эту проблематику, а именно: за ее демаршем, как и за всяким демаршем, стоит запрос. У нее накопился какой-то дефицит внимания к себе. Как можно показать человеку в такой острой ситуации, что с ним считаются? Только готовностью пойти на реальные потери, на реальные жертвы. Любые остальные попытки останутся для нее не более чем фигурами речи.
Придя домой, они ей сказали: «Знаешь, мы поняли, что действительно тебя забросили. Оставайся в Москве, раз тебе так лучше. Мы, конечно, останемся с тобой – мы не можем тебя бросить. Никакой жертвы здесь нет, ничего страшного, как-нибудь перебьемся, но будем с тобой». И назавтра или послезавтра она сказала: «Ладно, давайте поедем на дачу». Эти два дня они провели не с поджатыми губами, не в атмосфере холодной войны, а по-настоящему сосредоточившись на ней, понимая, что ей реально одиноко, что старуха чувствует себя заброшенной: «Что ты сегодня делала? Что показывали по телевизору? А кому ты звонила? Кто тебе звонил? Выходила на улицу?..»
– Хорошо, очень показательный пример. Хотелось бы еще пример, касающийся отношений между невесткой и свекровью.
