– Натяни рубашку на нос, – приказал он Уайлену.
– Что?
– Хватит придуриваться. Ты гораздо симпатичней, когда умный.
Щеки парня залились краской. Он нахмурился и сделал, как его просили.
Джеспер потянулся под лавку, куда спрятал ведро для испражнений, и достал его.
– Надвигается буря! – громко сказал он на керчийском. Матиас и Каз тут же подняли вороты. Джеспер отвернулся, прикрыл рубахой лицо и кинул пилюлю в ведро.
Послышался шипящий свист, и из воды поднялось облако дыма. Оно за секунду заполнило камеру и накрыло ее молочно-зеленой пеленой.
Глаза Уайлена, видневшиеся над воротничком, округлились от страха. Джеспер поборол искушение сделать вид, что падает в обморок, и удовлетворился тем, что попадали все остальные.
Стрелок выждал минуту, затем опустил ворот и осторожно вдохнул. В воздухе еще чувствовался тошнотворно-сладкий запах, от которого слегка кружилась голова, но худшее осталось позади. Когда стражники придут в очередной раз считать их, у заключенных будет страшно болеть голова, но рассказать они ничего не смогут. Если повезет, к тому времени их давно уже след простынет.
– Это был хлор?
– Ты точно симпатичней, когда умный. Да, пилюля с протеиновой оболочкой на энзимной основе, наполненная хлористым порошком. Он безвреден, пока не вступит в реакцию с любым количеством аммиака. Что он только что и сделал.
– Моча в ведре… но какой в этом смысл? Мы все еще торчим здесь.
– Джеспер, – позвал Каз, указывая на решетку. – Часы тикают.
Парень размял плечи и подошел. Обычно такая работа требовала много времени, в основном потому, что он никогда по-настоящему не тренировался. Он взялся ладонями за прут и сосредоточился на поиске чистейших частиц руды.
– Что он делает? – спросил Матиас.
– Проводит древний земенский ритуал, – ответил Каз.
– Правда?
– Нет.
Между ладонями Джеспера начала появляться мутная дымка.
Уайлен ахнул.
– Это железная руда?
Джеспер кивнул и почувствовал, как на лбу выступили капельки пота.
– Ты можешь растворить решетку?
– Не будь идиотом, – прокряхтел парень. – Не видишь, какие толстые прутья?
На самом деле прут, над которым он работал, совсем не изменился, но он вытащил из него достаточно железа, чтобы облачко между его ладоней стало почти черным. Джеспер согнул пальцы, и частички закружились, завертелись в тугую спираль, которая становилась все уже и плотнее.
Парень опустил руки, и на пол с музыкальным звоном упала тонкая игла.
Уайлен поднял иглу и поднес к свету, отражающемуся от ее тусклой поверхности.
– Ты – фабрикатор, – мрачно подметил Матиас.
– Самую малость.
– Ты либо гриш, либо нет, – категорично заявил Уайлен.
– Гриш, – Джеспер ткнул пальцем в паренька. – И ты будешь помалкивать об этом, когда мы вернемся в Кеттердам.
– Но зачем тебе врать об…
– Мне нравится свободно прогуливаться по улицам. Не волноваться о том, что меня схватит работорговец или приговорит к смерти какой-нибудь фанатик, как наш друг Хельвар. Кроме того, у меня есть и другие таланты, от которых куда больше проку и удовольствия. Много других талантов.
Уайлен закашлялся. Заигрывать с ним даже веселее, чем пытаться вывести из себя, но это рискованно.
– А Нина знает, что ты гриш?
– Нет, и не узнает. Мне не нужны лекции о том, что я должен вступить во Вторую армию во имя достижения славной равкианской цели.
– Сделай это снова, – перебил Каз. – И побыстрее.
Джеспер повторил процесс с другим прутом.
– Если план изначально заключался в этом, зачем было пытаться пронести те отмычки? – спросил Уайлен.
Каз сложил руки.
– Когда-нибудь слышал об умирающем, которому доктора сказали, что он чудом вылечился? Он радостно стал танцевать на улице и тут же умер под копытами коня. Пусть филя чувствует, что выиграл. Ты видел, чтобы стражники разглядывали Матиаса и гадали, а не напоминает ли он кого-то? Ждали ли они неприятностей от Джеспера, когда тот пошел в душ и по его рукам стекал парафин? Нет, они были слишком заняты, поздравляя друг друга с тем, что удалось меня поймать. Якобы нейтрализовали угрозу.
Когда Джеспер закончил, Каз зажал две тонкие отмычки между пальцев. Было странно видеть, как он работает без перчаток, но уже через несколько секунд замок щелкнул, и они оказались на свободе. Когда все вышли, Каз использовал отмычки, чтобы закрыть за собой дверь.
– Вы знаете, что делать, – прошептал он. – Мы с Уайленом вызволим Нину и Инеж. Джеспер, вы с Матиасом…
– Знаю, украдем столько веревки, сколько сможем найти.
– Будьте в подвале до того, как Эльдерклок пробьет половину часа.
Они разделились. Механизм пришел в действие.
Согласно карте Уайлена, конюшня примыкала к караульному помещению у ворот, ведущих во внутренний двор, поэтому им придется возвращаться через зону ожидания. Теоретически эта тюремная секция должна была работать, только когда принимали или выпускали узников, но осторожность никому не помешает. Достаточно одного плутающего стражника, и их планам конец. Страшнее всего было пересекать мостик через стеклянный корпус – длинный, хорошо освещаемый участок, где они полностью открыты. Но делать было нечего, кроме как сжать кулаки на удачу и надеяться на лучшее. Затем они спустились по лестнице и свернули налево в комнату, где их проверяла та несчастная старуха-гриш, обладающая даром усилителя. Джеспера тогда едва не скрючило. Хотя парафин всегда срабатывал в игорных домах, его сердце все равно чуть не выскочило из груди, когда он подошел к старухе. Она была тонкой, как скорлупа, и такой же пустой. Вот что случалось с гришами, которых находили не в том месте, не в то время – пожизненный приговор к рабству или еще чему похуже.
Открыв дверь в конюшню, стрелок слегка расслабился. Запах сена, шорох животных в стойлах, ржание лошадей – все это напомнило о Новом Земе. В Кеттердаме экипажами и фургонами пользовались редко, поскольку там в основном передвигались по каналам. Лошади считались роскошью, хорошим поводом похвастаться тем, что у тебя есть достаточно места, чтобы держать их, и денег, чтобы ухаживать за ними. Парень и сам не понимал, как сильно скучал по возможности просто побыть с животными.
Но на ностальгию не было времени, как и на то, чтобы остановиться и погладить бархатный нос. Он решительно прошел мимо стойла и зашел в амуничник. Матиас повесил на каждое плечо по солидному мотку веревки. Вид у него был удивленный, когда Джеспер тоже умудрился закинуть на себя два мотка.
– Вырос на ферме, – объяснил он.
