– Как ты узнала, что я жив?
– Птичка напела. – Она повела острым плечиком. – Все расскажу, но позже.
Иттан фыркнул. Позже – хороший синоним вранья. Всегда легче объяснить когда-нибудь потом, когда ложь можно будет, приправив недомолвками, обратить в истину.
– Чего ты хочешь сейчас?
– Тебя.
Иттан сухо рассмеялся.
– Лжешь.
Агния ничуть не смутилась. Села на покрытый мхом валун и похлопала ладошкой рядом.
– Нет в ногах истины, – промолвила она. – Послушай.
Иттан не сел, чтобы не раствориться в близости к ней, но мотнул головой, мол, начинай.
Агния скупо рассказала о долгах, накопленных ею за годы кутежа; и о богатых покровителях из числа тех, с кем легче связаться, чем отвязаться. Клятвенно заверяла, что список мужчин не был выдумкой, но с большинством – разумеется, кроме Иттана – ее заставляли общаться. И почти ни с кем она не спала. Агния врала так проникновенно, что любой мальчишка поверил бы и тотчас одурел от любви.
Жаль, что Иттан вырос.
– Хорошо, – заключил он, не дослушав до конца и стараясь не глядеть в обезоруживающе честные глаза, – допустим, тебя заставили. Ты умерла, отвязавшись от богатеньких кавалеров. Ну а я-то тебе на кой? И не надо петь о любви, не верю.
Агния уже давно бездумно срывала клоки мха и перетирала их меж пальцев, потому руки ее потемнели. Пахло сгнившей почвой.
– Дело твое, я не заставляю верить моим признаниям. – Агния поджала губы и отряхнула руки. – Помоги мне, прошу. Я заплачу любую цену.
– Это уже интереснее. – Иттан позволил себе легкую улыбку. – За что платить собралась?
– Достань мне одну вещицу. Лунный порошок. Я слышала, он есть в академии магии.
Да, в хранилище академии можно было достать даже редкий лунный порошок – пыльцу цветка Лунны. Из него варили сильнейшие декокты, и на черном рынке стоил он дороже золота. В обычных лавках золотого порошка было не достать, потому как собирали его лишь специально обученные травники.
В любом случае взять да принести его – это задачка для профессионального вора, а не бывшего (и ныне якобы покойного) декана.
– Как, по твоему мнению, я его достану? Приду и скажу: «Не обращайте внимания, я порошок вынесу, и все»?
Раньше Иттан не подозревал, что Агния настолько наивна.
– Ты вхож в академию, – убеждала она, – у тебя сохранились связи или старые знакомства. Никто из моих знакомых даже сунуться туда не посмеет, а ты…
– И я не смогу. Я – мертвец, – напомнил он невозмутимо. – Поищи на рынках.
– Думаешь, не искала? – Она помрачнела. – В Валонии нет никого, кто продал бы мне порошок. Остается академия. Разве тебе не нужны деньги? – мигом отбросила просьбы Агния. – Чтобы выбраться отсюда, чтобы зажить нормальной жизнью где-нибудь сверху? Меня не волнует, почему ты прячешься, но сомневаюсь, что в низине ты осел добровольно. Я заплачу. – Она отогнула ворот походной рубашки и выудила наружу драгоценное колье, уместное разве что на ужине в королевском дворце. Каждый прозрачный, словно слеза, камень был размером с крупную виноградину. – Аванс.
Замочек долго не расстегивался, и Агния тянула за него, крутила. Камни бились друг о друга, шурша, будто просили не снимать их с хрупкой шейки. Наконец, Агния бросила колье в Иттана, но тот не стал ловить. Оно ударилось о его грудь и рухнуло к ногам.
– Для чего тебе этот порошок?
– Слышишь? – вдруг спросила Агния и указала на бездну, где копошились подводники. – Скоро они вылезут наружу, и тогда всем нам придется несладко. Интересно, как они выглядят…
– Отвечай на вопрос.
– Я по-настоящему больна, – нехотя призналась Агния. – Болезнь пожирает меня много лет, но только сейчас я узнала, чем ее вытравить из головы. Мне изготовят зелье, но без лунного порошка оно бесполезно. Я не хочу умирать в самом расцвете сил, Иттан. Я очень хочу жить! – Она поднялась с валуна, понурая и, кажется, переставшая верить, что договориться получится легко. Поняла, что былое очарование утеряно. – Самой мне порошок не достать, ну а ты сможешь… если захочешь, конечно. Я зайду на неделе. Безделушку эту оставь себе в любом случае.
В глазах ее сливовых плясал испуг.
Кстати, она не врала. Смертельная болезнь червоточиной осела в центре мозга. Пульсировала. То увеличивалась, то уменьшалась.
Иттан попытался вытащить ее из Агнии, но не сумел. Болезнь была сильнее.
Рыжая актриса ушла в сторону городских развалин, гордо задрав подбородок, а Иттан, подумав, поднял колье и всмотрелся в сияющие грани. Безвкусное украшение. Массивное, лишенное утонченности. Зато дорогущее и абсолютно точно не подделка.
Колье он положил на стол Захария – если не вернется, хотя бы посмертно заплатит за лечение.
Нет, ни капли доверия не осталось в Иттане к Агнии и шел он в академию не ради нее. Но все-таки под покровом темноты заклинанием, известным немногим, прошел сквозь неприступную стену и вслушался в эхо энергии, которую разносили камни.
Энергия эта была чистая, светлая, первородная. И совершенно неприятная, трущая, словно наждачная бумага, хотя раньше Иттан, как и всякий колдун, упивался ею.
А слепота вновь накатывала. Срочно требовалось поглотить чью-то боль.
* * *
– Кого нечистый принес на ночь глядя? – раздалось бухтение за дверью. – Убирайтесь к бесам!
Иттан постучал вновь. Приперло же Клаудию проявить дурной нрав именно тогда, когда по академии, учреждению высшей степени секретности, разгуливал чужак. Вторгшийся туда, между прочим, незаконно, а потому если его обнаружит стража – висеть Иттану на виселице да раскачиваться под порывами ветра.
– Ну кто?! – гаркнула бывшая секретарша, распахивая дверь и встречаясь с невозмутимой физиономией Иттана.
Чудо, но Клаудия разглядела в исхудавшем и бородатом мужчине прежнего начальника. Разглядела и, трагично охнув, начала заваливаться на спину – Иттан еле успел подхватить ее за подмышки. Уложенная на расправленную односпальную кровать, секретарша долго не приходила в себя, только моргала и шевелила губами будто выброшенная на сушу рыба.
Она жила в малюсенькой комнатушке, все пространство которой было завалено одеждой: платья свисали с письменного стола, груда вещей высилась на стуле; между полузакрытых дверец шкафа торчал чулок. О стеклянный абажур единственного светильника бился «светлячок», сотворенный магией, и в зеленоватом мерцании побледневшая секретарша в ночной сорочке казалась умирающей.
Наконец, она сказала:
– Вы же погибли…
– С чего ты взяла? – Иттан поскреб подбородок.
– Так об этом всем известно, – всхлипнула Клаудия и сложила ручки на груди, ну вылитая покойница. – На кладбище есть ваша могила, я лично приносила туда цветы!
