Над толпой поднимался пар: день был морозным. Среди людей бродили разносчики с горячим яблочным соком и подогретым с пряностями вином, разливали с шутками-прибаутками. Напитки, так же как и пирожки с разнообразными начинками, печенья и конфеты, раздавались в этот день бесплатно.
Над головами порхали птички, распевающие известные гимны: «Слава Пресветлой» и «Сердце к сердцу». За их тщательно выверенным полетом, выплетающим в воздухе хитроумные разноцветные узоры, следили дежурные маги, что стояли по всему периметру площади на равном расстоянии друг от друга.
На середине площади было пусто. Здесь заслон из гвардейских полков делил толпу на два полумесяца, оставляя свободным пространство, на котором должны были встретиться кортежи невест и женихов.
Сердце Бруни забилось отчаянно, когда она увидела подъехавшего к ней принца Аркея на великолепном гнедом скакуне. Повелительным жестом остановив экипаж, принц спешился и протянул Матушке руку.
– Пойдем пешком? – зарумянившись от его жадного, горячего взгляда, в один миг заметившего и платье, и прическу, и вообще все, тихо спросила она.
– Лучше! – улыбнулся Кай и… подхватил ее на руки.
– Потащишь меня через всю площадь? – изумилась она, пряча алеющее лицо на его плече от любопытных взглядов.
– Только половину площади… – со свойственной ему рассудительностью уточнил он. – И далее – через всю жизнь!
Позади принц Колей, проводивший их тоскливым взглядом, развернул Петра Снежного и поехал шагом рядом с каретой принцессы, сопровождаемой матерью, ее статс-дамой и вездесущим герцогом Фигли Оришем.
– Прекрасная нынче погода, – глубокомысленно заметил Колей, поклонившись всем присутствующим одновременно.
– Пресветлая Индари и Океанский творец определенно благоволят вашему браку, дети! – царственно улыбнулась королева Орхидана.
В серо-жемчужном, богато украшенном кружевами платье она выглядела потрясающе. Гаракенские кружева отличались от ласурских геометричностью рисунка и острыми краями. Такими же было обшито платье принцессы. Обе они – королева и ее дочь – оттого казались огромными снежинками, упавшими с неба в свадебный экипаж.
Герцог Орли отмахнулся от назойливой зачарованной птички, свистевшей ему прямо в ухо, и лукаво заметил:
– Нашу дорогую племянницу легко нести на руках, ибо стройна, как ива, и легка, как лань!
Королева посмотрела на старшего брата с обожанием.
Его высочество вздохнул. Спешился. Обреченно протянул руку Оридане.
Та, не поднимая глаз, спустилась в его объятия.
Пара смотрелась чрезвычайно эффектно. Высокий, широкоплечий и светловолосый Колей в темно-голубом свадебном камзоле, расшитом серебром, и хрупкая черноволосая принцесса, голубой осколочек льда в его мощных руках.
Толпа одобрительно засвистела и заулюлюкала, приветствуя инициативу. Шаферы, следуя примеру женихов, похватали на руки подруг невест, кроме, естественно, королевы Орхиданы. Лихай Торхаш чуть замешкался, спешиваясь, и когда подошел к экипажу Бруни, подружек невесты уже утащили рю Фринн и его коллега по полку. Оставшаяся сидеть Ники встретила оборотня холодным презрением во взгляде. Не говоря ни слова, тот выдернул ее с сиденья и прижал к груди.
– Вы ошиблись, полковник, – хмыкнула архимагистр, когда Лихай пронес ее уже приличное расстояние. – Я не подружка невесты! Поставьте меня!
– С кем не бывает! – прищурился в ответ тот. – Вам придется потерпеть мою близость, Ники!
Глаза Никорин потемнели, однако она ослепительно улыбнулась:
– Сейчас же отпустите меня!..
– Я слышу в вашем голосе волнующие нотки незаконченности… Продолжайте, архимагистр! Отпустите меня или – что? – Лихай провокационно взглянул на рот Ники.
От подобного хамства та не нашлась, что ответить.
Между тем обе процессии уже достигли храмовой лестницы. В темном камне были высечены следы маленьких туфелек, будто Пресветлая собственной персоной взбегала здесь по ступеням.
Лихай аккуратно поставил драгоценную ношу на ноги.
– Такую, как вы, можно носить на руках вечно! – поклонился он.
– Из-за большой любви, полагаю? – недобро усмехнулась та.
– Из-за маленького веса, – констатировал собеседник и, развернувшись, принялся подниматься по ступенькам следом за принцем Аркеем – священник уже выкрикнул на всю площадь положенный призыв: «Введите деву в Храм!»
Ники только что не сгорбила спину и не зашипела вслед ему взбешенной кошкой. Похоже, он поменял тактику поведения, применив к ней ее же собственную! Негодяй!
Поднимаясь по лестнице и зорко окидывая толпу перед храмом, она улыбалась про себя: противостояние всегда случается вовремя, а месть стоит того, чтобы ждать!
* * *
Едва Бруни переступила порог «Туфельки», как ее охватило странное чувство – будто все уже было. Неужели исподволь она так страстно мечтала стать женой Кая, что воображение давно нарисовало эту картину не хуже мастера Висту? А ей казалось, ничего не ждала от сладкого и одновременно горького романа с незнакомцем, однажды зашедшим поужинать!
Нареченные пары стояли, повернувшись к толпе гостей. Статуя Пресветлой с распущенными волосами, украшенными розами, в простом белом платье простирала над ними руки в жесте любви и благословения. Ласурский первосвященник, высокий, сутулый и похожий на коршуна, читал долгую вступительную часть, полагавшуюся перед клятвами. Кай, который у порога передал невесту Пипу Селескину для введения в храм, едва оказался рядом с ней у алтаря, взял ее за руку и больше не отпускал. В ответ потихоньку лаская его сильные пальцы, Бруни разглядывала толпу и удивлялась разнообразию выражений лиц. Король Редьярд, из-за высокого роста и могучего телосложения сразу видимый в толпе, казался довольным, но усталым. Он слушал стоящего рядом Дрюню, одетого на удивление неярко и с изяществом, и улыбался, однако было видно, что мысли его величества далеко. Судя по тому, как он поглядывал на галерею, где разместили делегацию почтенных мастеров с тем, чтобы гостям небольшого роста все было видно, – в Драгобужье. Среди однообразно светлых лиц придворных выделялись, сияя звездами, лица герцогини рю Филонель и ее величества Орхиданы. Но если красота второй вскоре должна была потускнеть, возвращаясь в рамки обычной, то прекрасная эльфийка традиционно притягивала мужские взгляды, несмотря на острые ушки, демонстративно открытые высокой прической. Однако герцогиня поглядывала лишь на его величество Редьярда. Поглядывала с тем же выражением, с каким он смотрел на драгобужскую делегацию – как на выгодное долгосрочное вложение капитала.
Из-за обилия иностранных гостей и пышной королевской свиты народные представители в храм не поместились. Даже главы гильдий и те вынуждены были остаться на улице, ожидая окончания церемонии. Рассеянно скользя взглядом по незнакомым лицам, Матушка задержалась на одном – женщина, укутанная в темные одежды, с волосами, заплетенными во вдовью косу, была красива какой-то нездешней, дикой, черноглазой красотой. Заметив, что Бруни смотрит на нее, она выпрямилась и расправила плечи, хотя до этого сутулилась, словно пыталась скрыться в толпе. Если бы взгляд мог обжигать – Матушка уже поджаривалась бы в ревущем пламени. Столько ненависти, боли и отчаяния, давно и любовно хранимых, оберегаемых и лелеемых, она еще не встречала! И вдруг по наитию поняла, кого видит перед собой! ТУ САМУЮ! Ведьму, что прокляла, не пожалев, королевского первенца, его высочество Аркея.
