– Ну хорошо. – Мама явно удовлетворилась таким ответом. – Главное, чтобы платили.
– Да куда они денутся, – улыбнулся я.
– Вы у меня умнички, – ласково сказала мать. – Вон какие выросли. Ты фотограф, Света журналистом будет.
Светка что-то фыркнула в ответ.
– Ну а еще чего расскажешь? – По голосу матери я понял, что она уже начинает уставать от разговора. – А чего не постригся до сих пор? Ходишь словно пугало огородное.
– Да все руки не доходят. – Я машинально провел рукой по волосам. – Успею.
– Ну и ладно.
В этот момент дверь в палату неслышно приоткрылась, и к нам заглянула миловидная медсестра.
– Извините, но Оксане Алексеевне уже пора спать.
– Конечно-конечно, – поспешно засобирался я. Поочередно поцеловал сестру и маму. – Мамуль, я скоро тебя навещу. Кушай и старайся побольше отдыхать.
– Да мне тут больше ничего другого не остается, – тихо усмехнулась мама.
– Целую.
– И я тебя. Не засиживайся долго.
– Постараюсь. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Степа.
От разговора с матерью на душе стало тепло. Я смотрел на мелькающие за окном моего автомобиля освещенные ночными огнями улицы Питера и думал о том, что еще раз попробую упросить Драгомыслова выдать мне разрешение на вмешательство. Немного успокоив себя таким образом, я прибавил скорость и влился в неплотный уличный поток из машин.
По дороге к кабинету Драгомыслова мне навстречу попался Илья Золотухин, член оперативной группы дяди Саши, плечистый детина с простоватым лицом и ершистым, хоть и добрым характером.
– Жив, курилка! – радостно воскликнул я при виде коллеги. – Говорят, потрепал тебя Темный?
– Здорово, Балабаныч. – Он сдавил мою ладонь своей могучей пятерней. – Да стараниями Осипа Валерьяныча покопчу еще небо. Ты чего так рано-то?
Это для обычных людей поздний вечер являлся концом рабочего дня. А для нас, сотрудников Ночного Дозора, с наступлением сумерек работа только начиналась.
– Да вот как раз по делу того Темного хулигана зацепку нашел. Ну и еще… – Я стыдливо осекся, но Золотухин и так понял, о чем я еще хотел поговорить с шефом. О моих попытках последние месяцы подступиться к шефу знали все.
– А-а-а, – покачав головой и нахмурившись, протянул Илья. – Опять воздействие просить идешь.
– Иду, – согласился я. Золотухин застал меня на лестнице и стоял на ступеньку выше, массивной глыбой нависая над моей головой, хотя на самом деле мы были одного роста. Сейчас наши позиции меня слегка нервировали.
– Не даст он тебе, – привычно ответил Илья и положил руку мне на плечо. – Брат, ну ты ж сам правила знаешь. Да и не лекарь ты. Потерпи немного, может, оно само как-нибудь рассосется. Сейчас медицина стала о-го-го!
Он поднял указательный палец.
– Да куда уж там рассосется, – с грустью сказал я. Действительно, моих сил не хватило бы, чтобы самостоятельно вылечить мать. Но если бы Дозор получил право на воздействие, я бы обратился к нашему штатному целителю и заведующему медпунктом Осипу Валерьяновичу. Старому доброму Иному пятого уровня, из-за своего золотого пенсне и аккуратной бородки клинышком очень напоминавшему Чехова.
– Не кисни. У моего отца десять лет камень в почке сидел, а потом – бац! – сам и вышел. То-то.
– Может, в этот раз получится.
– Ну, дело твое. Ладно, бывай.
– Бизону и дяде Саше привет.
– Угу! – отвечал Илья уже спиной.
Мы разошлись, и я поспешил дальше.
В небольшой приемной Геннадия Петровича молоденькая секретарша Ляля поливала разросшийся фикус, стоявший в кадке у единственного окна.
– Привет, – поздоровался я и кивнул на дверь за секретарским столом. – У себя?
– Здравствуй, Степа, – оторвавшись от растения и поправив очки, улыбнулась Ляля. – Да, с самого утра. Сейчас по телефону разговаривает. Ты по делу?
– Да так, на пару слов, – уклончиво ответил я. – Мне не долго.
– Сейчас посмотрю.
Поставив зеленую лейку с вытисненным на боку пластмассовым цветком, она оправила блузку и, осторожно постучав, наполовину просунулась в дверь начальника. Что-то коротко спросив, прикрыла дверь.
– Можешь зайти, – негромко сказала она. – Он почти закончил.
Внутренне выдохнув, я взялся за изогнутую ручку, потянул на себя дверь и вошел в кабинет Драгомыслова.
Внутри царил привычный полумрак. Высокие окна закрыты тяжелыми шторами до пола, хоть и выходили во внутренний двор с Башней грифонов. Драгомыслов почему-то не очень жаловал низкое питерское небо, тусклый солнечный свет и зашторивался даже летом.
Хотя, может, он и открывал иногда окно, чтобы покурить – в помещении стоял тонкий запах дорогих сигарет, а пепельницы на широком длинном столе я никогда не видел. На нем помимо лампы в матовом абажуре, мягко приглушавшем свет, были только ноутбук и телефон, по которому Геннадий Петрович сейчас с кем-то вполголоса разговаривал.
Светлый маг четвертого уровня. Никто толком не знал, где именно шеф пережидал опалу после снятия с должности начальника петербургского Дозора в начале прошлого века. Поговаривали, что раньше Геннадий Петрович возглавлял Ночной Дозор то ли в Твери, то ли в Нижнем Новгороде.
Увидев меня, он сделал приглашающий жест, и я опустился в мягкое кресло на противоположном конце стола. Кабинет у нашего начальника был спартанским. На стены напирали высокие антикварные шкафы, за стеклом которых покоились всевозможные книги, различные предметы, силуэты которых загадочно проступали в полумраке, да в общем-то и все. Люстру под потолком на моей памяти не включали ни разу. Может быть, даже с момента возвращения Дозора в дом алхимика Пеля.
– Добро, бумаги я подготовлю, – наконец сказал Геннадий Петрович и, положив трубку, посмотрел на меня. – Ну здравствуй, Степа.
Невысокий человек лет пятидесяти, хотя истинного возраста его не знал никто. С простым, но волевым лицом, широкими надбровными дугами, чуть приплюснутым носом и внимательными глазами. Едва подернутые сединой короткие волосы аккуратно зачесаны назад, открывая широкий лоб, на котором появлялись морщины, когда начальник хмурился.
Одевался Драгомыслов хорошо и со вкусом – всегда носил аккуратную итальянскую тройку, стильный галстук с искрой и начищенные туфли.
Тип таких людей можно встретить в офисах банков или крупных компаниях, они всегда производят впечатление силы и властности. Хотя со своими сотрудниками Геннадий Петрович всегда держался открыто и просто, но бывал и строг.
– Здравствуйте, Геннадий Петрович, – поздоровался я.
– Рассказывай, с чем пришел, – положив руки на стол и сцепив пальцы, спросил шеф. – Как работа, идет?
