Я стоял на коленях с протянутой рукой, смотря на то место, где мгновение назад лежала сестра.
Ее не стало. Навсегда.
Сзади кто-то подошел. На мое плечо легла рука.
– Все, Степ, вставай, – мягко сказал Миша.
– Света…
– Давай-давай, потихоньку. – Миша просунул руки мне под мышки и потянул вверх, словно пьяного.
– Почему она…
Жестокая боль сменилась холодной яростью.
– Почему она?! – заорал я, пока Миша оттаскивал меня к остальным. – Найду! Убью суку!..
– Прости, Степка, – с горечью сказал дядя Саша.
Иные расступились.
Кто?! Как?! На беззащитную девушку… Почему я не оказался рядом…
Захлебываясь слезами, я продолжал что-то орать, когда Миша уже выволок меня из Сумрака и тащил к «уазику» Светлых.
– Тише-тише, успокойся.
Я позволил усадить себя на сиденье.
– Побудь пока, – сказал Миша и захлопнул дверь.
Слезы прошли, уступив место тупой боли. Посмотрев через боковое стекло, я увидел лишь пустынную улицу.
Почему же я не почувствовал, что Свете вновь грозит смертельная опасность? Почему она не позвала на помощь?
Я упрямо вернулся в Сумрак и с какой-то отстраненностью наблюдал, как оперативники о чем-то переговариваются, ходят вокруг места, где лежала Света, как аккуратно поднимают с земли сумочку и телефон. Кладут их в пакеты для вещдоков. Наконец прощаются и расходятся.
Для одного существа, пусть и Иного, столько потерь – это уже слишком. Поняв, что смотреть больше не на что, я вышел с первого слоя.
На меня в упор смотрел Миша.
– Ну, как ты тут?
– Когда тебе звонили, ты знал, что это она?
Он промолчал.
– Почему не сказал?
– Ты бы в таком состоянии сюда не доехал.
– Я найду его, – сжав на коленях кулаки, глухо повторил я.
– Обязательно найдешь. Мы найдем, – уверенно ответил Миша. – Вместе.
* * *
Было утро, но в кабинете Драгомыслова царил привычный полумрак. Геннадий Петрович стоял у окна и, слегка отодвинув штору, смотрел на стекло, по которому неторопливо сползали капли дождя.
– Понимаешь, Степан, я специально старался тебя не отвлекать, не дергать в офис. И дело было не только в том, что у тебя в семье случилась трагедия… даже две трагедии. Но несколько дней назад к нам заглянули на огонек Инквизиторы. Они искали «катушку Теслы».
– А почему они искали ее у нас в офисе? – рассеянно отозвался я, сидя в кресле и глядя на абажур настольной лампы, тускло освещавший участок стола, на котором в пакетах лежали сумочка и телефон Светы. – Я же оставил артефакт в том дворе, на Гороховой.
– В том-то и дело, Степан, что прибывшие на место сотрудники Инквизиции искомый артефакт не обнаружили. Когда вас нашел дядя Саша, вы оба были без сознания. И никто из наших ребят, приехавших к вам со Светой тогда на помощь, тоже «катушку» не трогал. Она словно испарилась.
– Странно, – все так же вяло пробормотал я в ответ.
– Да, странно. Скорее всего артефакт опять исчез в неизвестном направлении. Только вопрос, надолго ли. И Инквизиторы очень хотели поговорить с тобой на сей счет, но я смог их отговорить. Объяснил им, так сказать, структуру момента.
– Спасибо, Геннадий Петрович.
– Не за что, Степан. А теперь я попрошу Михаила отвезти тебя домой. Попробуй поспать, – на прощание сказал он.
Оказавшись в одиночестве, я бродил из комнаты в комнату и пытался совладать с собой. Шок понемногу прошел, но на сердце было погано.
Зайдя в ванную, я выкрутил кран и, зачерпнув воды, сполоснул горящее лицо. Из зеркала на меня смотрел какой-то другой, незнакомый человек. Осунувшееся лицо, налипшие на лоб волосы, темные круги под загнанно горящими глазами.
Вернувшись на кухню, я порылся в аптечке, принял лошадиную дозу успокоительного вперемешку со снотворным и, расстелив диван, забился под одеяло, ожидая, когда лекарство подействует. Тело знобило. Я не заметил, как заснул, и очнулся уже утром, когда из тяжелого сна меня вырвал телефонный звонок. Вызывал Драгомыслов.
Я кое-как собрался и поехал в офис. Машину еще ночью из центра мне перегнал Батурин. Миша был прав, сам бы я действительно не добрался.
И вот я сидел в кабинете начальника, но Геннадий Петрович не торопился начинать разговор.
– Итак, Светлана уже восьмая, – не отворачиваясь от окна, наконец сказал он. – Это становится недоброй традицией – приносить тебе соболезнования. Однако прими.
– Спасибо, Геннадий Петрович.
– Вашу семью словно сглазили. – Драгомыслов отпустил штору и сел за стол. – Сначала мать, теперь сестра…
– Есть какие-нибудь зацепки? – спросил я.
– Никаких, – он покачал головой. – Известно, что в городе действует Иной неопределенного, но скорее всего высокого уровня, нападающий на молодых девушек и убивающий их путем полного высасывания Силы. Преимущественно в центре. У жертв примерно один возраст, у всех седьмой уровень. На этом совпадения заканчиваются. Есть Темные и Светлые. Наших пока меньше. Но это все равно ничего не меняет. Поэтому можно предположить, что выбирает их наш охотник по какому-то особенному признаку.
Он помолчал и добавил:
– Такая вот структура момента.
– Иной-маньяк?
– Похоже. – Геннадий Петрович посмотрел на меня через стол. – Но истинные его цели нам неизвестны. У оперативников пока ничего нет. Ни у нас, ни у Дневного Дозора. Так что на данный момент мы имеем вполне конкретный висяк. Это если в общем.
– А по Свете? – Я указал на вещи сестры. – Неужели совсем ничего?
– Да с ней, как и с остальными, – вздохнул Драгомыслов, беря в руки пакет с сумочкой. – Личные вещи не тронуты. Хотя…
Отложив сумку, он взял телефон.
– Мы проверили ее разговоры. Вроде ничего необычного. Но вот последнее сообщение вчера… Глянь-ка.
Геннадий Петрович подтолкнул ко мне пакет с мобильником через стол. Я поймал его, открыл папку с входящими эсэмэсками и нажал на последнюю.
«Света, привет! Мне нужно с тобой срочно поговорить. Это важно! Давай встретимся в «Распутине» в девять?»
Я перешел в папку с исходящими сообщениями. Света ответила: «Хорошо, давай».
Кафе «Распутин» находилось как раз рядом с Певческим мостом, где обнаружили тело.
Сообщение было от Вити.
В девять часов мы с Мишей парились в бане. Патруль Ночного Дозора нашел Свету где-то в районе двух – половины третьего. Значит, убийство могло быть совершено в любой момент за этот отрезок времени.
