Тот, кто мечтал стать пилотом, стал неожиданно для всех – и для себя самого – политиком. И пусть эти новые крылья, скроенные на манер модного двубортного пиджака, не способны поднять в небеса, ощущение полёта они дарят похожее.
Да и ветер перемен, поднявшийся в стране, пришёлся очень кстати. Впрочем, никакой ветер не поможет, если нет собственных крыльев – но крылья у него как раз таки были.
И то, что он стал первым губернатором Свердловской области, – не случайность и не везение, а вполне закономерный ход судьбы. Вроде тех естественных поворотов на дорогах, которые опытный строитель не то что не игнорирует – а напротив, вписывает в проект.
Когда грянет гром и мощные предприятия страны будет сотрясать дрожь лихолетья, губернатор попытается спасти заводы своей области.
У него это получится.
Когда в области окажется хлеба на три дня, он целую ночь будет вести телефонные переговоры с Казахстаном, а под утро вылетит туда, чтобы подписать очень невыгодный экономически, но единственно возможный в той ситуации договор.
И это получится.
В общем, получилось у него почти всё. Многое сбылось – птички-галочки в списке выполненных дел могут улетать в тёплые края.
Видите золотые купола на том берегу? Храм-на-Крови, возведённый на месте Ипатьевского дома. Эту стройку – дело чести – губернатор контролировал лично, каждый день приезжая на объект. Построили. Сдали. Сияют купола!
А вот это, например, американское консульство. Первое за пределами столиц, открытое исключительно благодаря губернатору Росселю…
Однажды на Диком Западе, рассказывая заокеанской публике о неведомой Свердловской области, Эдуард Эргартович увидел, как один из сенаторов тычет пальцем в карту, пытаясь найти этот самый region в районе Африки. Губернатор аккуратно взял сенатора за палец и переставил его к правильному месту на карте.
– Но там ничего нет! – возмутился сенатор. – Там тайга и медведи. А вы нам – про вузы, консерваторию, театры, заводы…
Приехали – сами убедились, и консульство открыли в Екатеринбурге, хотя изначально речь шла про Новосибирск.
А выставка вооружений в Нижнем Тагиле?
А Уральский военный округ, сохранить который удалось только благодаря личным усилиям Росселя (никто даже представить себе не может, какие то были усилия).
А святые места, Меркушино и Верхотурье?
А онкологический центр, а областной центр сердца и сосудов?
А симфонический оркестр, а шефство над подводными лодками?
А морская кадетская школа под Сысертью? В память о собственном беспризорном детстве…
Губернатор-строитель. Преобразователь. Хранитель. Патриот Среднего Урала – не родного, но родимого края.
На пресс-конференции юная журналистка тянет руку, как первоклассница, выучившая урок:
– Эдуард Эр-гар-то-вич, а что бы вы хотели, чтобы в честь вас назвали в области? Ну, или в городе? – выпаливает на одном дыхании.
– Умру – тогда и узнаете.
Журналистка не сдаётся – им ещё на первом курсе объяснили, что корреспондент должен быть настойчивым:
– И всё-таки ответьте, пожалуйста!
– Так уж назвали в честь него, – говорит кто-то с места басом.
И все хором:
– Россельбан!
Дорога, ведущая в аэропорт Кольцово, – и сам новый аэропорт. Любимый проект губернатора Росселя.
Отсюда взлетают самолёты, здесь ближе всего к небу.
6
Официальный адрес аэропорта Кольцово – улица Бахчиванджи, 1. Людей, которые жили до нас, забывают быстро – пусть даже металлические голоса из тарелок на столбах клятвенно обещали обратное. Отныне имя живёт как будто само по себе, превращаясь в название улицы, обрастая бытовыми подробностями (оказывается, может быть «рынок Бахчиванджи» и «пробка на Бахчиванджи»)…
Пятнадцатого мая 1942 года Георгий Бахчиванджи совершил первый испытательный полёт на реактивном самолёте БИ-1 – на аэродроме Кольцово в Свердловске. Долгие дни до этого он «испытывал» самолёт на земле, как обычно делают лётчики, – изучал «птичку» вдоль и поперёк. Защищал перед скептиками – не смотрите, что такой маленький самолёт, он стоит десятка тех, что больше! Пробежка, подлёт, определение устойчивости при разбеге – теперь следовало сжать кулаки или молиться, кто как привык.
Долго ждали, пока ветер разгонит облака, – «птичка» терпела вместе со всеми. Только к четырём пополудни небо прояснилось, и вначале Бахчи поднялся вверх на По-2 – чтобы определить видимость ориентиров с воздуха. Все нервничали в тот день, все перестраховывались. Ещё бы – впервые в жизни в небо поднимется крылатая ракета!
Впервые в жизни команда «От винта!» прозвучит иначе – «От хвоста!».
Из сопла летело пламя, и самолёт стремительно поднимался в воздух – так быстро, что Георгий поверить не мог ни своим глазам, ни ощущениям. БИ-1 оправдывал и превосходил ожидания, но думать об этом было некогда – через минуту жидкостно-реактивный двигатель прекратил работу, и лётчику нужно было посадить самолёт с остановившимся мотором. Он сделал это не так аккуратно, как хотелось бы, – при посадке отскочило колесо. Бахчи был недоволен собой, назвал полёт аварийным, а все его поздравляли, обнимали, хвалили!
Нужно было работать дальше – конструкторам в ангаре, лётчику – в небесах. Лишь 10 января 1943 года Бахчиванджи во второй раз поднял в воздух «птичку» – новую версию БИ-1. Колёса заменили лыжами, приземление прошло благополучно. Третий, четвёртый, пятый, шестой полёты… Задачи менялись, усложнялись – приходилось не просто поднимать самолет в воздух или заходить на посадку без поломок, а развивать максимальную скорость и летать до полной выработки топлива.
Считается, что семь – счастливое число. Седьмой полёт Бахчиванджи на БИ-1 третьей версии назначили на 27 марта 1943 года. Проверили и опробовали всё, что можно. Наверху как будто бы сделали по такому случаю генеральную уборку – начисто отмытый горизонт, главный зритель готовится смотреть небесный спектакль.
Жора Бахчи ещё раз кивнул друзьям-коллегам – и пошёл на взлёт. Поднялся на две тысячи, сделал разворот, вышел на прямую… Достиг скорости 800 км/час, молодчина, птичка, не подведи! Осталось совсем немного – выполнить вираж и на посадку…
На аэродроме все не отрывая глаз следили за самолётом, который вдруг пошёл на снижение, а лётчик отчего-то не выравнивал машину.
Радиосвязи с пилотом не было.
Бахчи ещё мог успеть прыгнуть с парашютом, но этого не произошло.
Самолёт скрылся из виду, через минуту раздался взрыв.
Причина смерти Георгия Бахчиванджи так и не была установлена – считается, что он умер в воздухе, не приходя в сознание, когда «птичку» затянуло в пике.
Испытания первого советского реактивного самолёта продолжались до 1945 года, на БИ-1 летал Борис Кудрин. Но вскоре работы по созданию истребителя-перехватчика прекратились – отпала необходимость в подобных машинах. Война закончилась, авиаторы отныне решали проблемы увеличения дальности полётов, а это уже совсем другая история.
