Девяткин, приказав Чугунову держаться сзади, дошагал до другого конца моста, взял вправо, сошел с асфальтовой дороги, уходящей в темноту, к кладбищу. Спустился вниз и двинул по насыпи вдоль железнодорожных путей, мимо товарных вагонов. Минут через пять он оказался на узкой тропинке, которая шла между полуразвалившихся пустых сараев.
За сараями пошли складские постройки, длинные кирпичные корпуса без окон, освещенные одиноким фонарем на столбе, но башня куда-то пропала, будто ее и не было. Путники пересекли пустую узкую дорогу, уходящую в темноту. И неожиданно Девяткин, уже решивший, что заблудился, оказался возле водокачки. Она возникла из мрака, словно нос огромного корабля.
Здесь буйствовала дикая трава, в темноте угадывалась пристройка с черными окнами, по виду брошенный склад с двускатной крышей, примыкавший к водокачке. Откуда-то из-под ног метнулась в темноту одичавшая кошка, вдалеке засвистел локомотив. Когда эти звуки исчезли, послышалось шуршание шин по грязной дороге. Мигнули и погасли фары. Появился контур человеческой фигуры. Лебедев отдал Девяткину ключи от машины.
— Действительно, есть сюда дорога, — прошептал он. — Только надо крюк дать. Ну, чтобы кладбище объехать.
— Хорошо, — сказал Девяткин. — Сейчас мы посмотри, что там внутри.
Подняв голову, Девяткин глянул вверх. Широкая и круглая, сложенная из красного кирпича башня нависала над ним словно огромный монумент, протыкавший низкое дождливое небо. На уровне второго и третьего этажа виднелись окна. Он вытер лицо платком и толкнул хлипкую рассохшуюся дверь, но она, чем-то подпертая изнутри, не поддалась. Тогда он подергал за ручку туда-сюда. Заскрипела пружина, дверь приоткрылась.
На первом этаже были свалены в кучу оконные рамы без стекол, гнилые доски и пластиковые ящики. Видны ржавые трубы, сочащиеся влагой. Пахло старыми тряпками и чем-то кислым, будто тут разлили пиво или вино. Вверх поднималась деревянная лестница с шаткими ступенями.
— Ты пистолет не забыл? — шепотом спросил Девяткин.
— При мне, — ответил Лебедев. — Но тут стрелять все равно некого.
— Оставайся внизу. Чугунов, у тебя пистолет есть?
— Так точно.
— Иди за мной.
Девяткин стал подниматься, светя фонарем под ноги. Он миновал два пролета и оказался на втором этаже, в темном пространстве между лестницей и стенами. У Чугунова тоже был фонарик, но не на длинной рукоятке, а маленький и плоский.
— Ты посмотри здесь, — скомандовал Девяткин. — А я наверх поднимусь. Мальчишку запомнил? По фотографии узнаешь?
Девяткин стал подниматься наверх. Чугунов сделал насколько шагов вперед, святя под ноги фонарем. Слышно, как дождь царапает жестяной подоконник, а на путях грохочет новый состав. Млечный свет прожектора попал сюда через окна, выходившие в сторону железной дороги. Он освещал бесформенное нагромождение досок и тряпья возле дальней стены.
Чугунов подкрался к округлой кирпичной стене. Наткнулся на ящики, составленные вместе в три ряда, и сверну накрытые каким-то тряпьем. Попытался разворошить тряпье, посмотреть, что под ним. И увидел человеческую ногу, голую от колена до щиколотки. Нога вздрогнула, зашевелилась и пропала в тряпье. Чугунов отбросил в сторону тряпки, лежавшие сверху.
Под ними дремал парнишка лет шестнадцати, одетый в джинсы, подвернутые до колен, и серую шерстяную фуфайку. Чугунов тронул его за плечо, постарался перевернуть на спину, низко наклонившись, потормошил парня за плечо и застыл, пораженный своим открытием. Чугунов направил фонарик на чумазое лицо мальчишки. Тот округлил глаза, хотел закричать, но полицейский зажал ему рот ладонью. Ошибки быть не могло: это Иван Глебов.
* * *
Звуки музыки доносились откуда-то с потолка. Эта была мелодия в стиле диско, какая-то старинная ерунда. Певица что-то пропищала, поднялась вибрирующая волна звука. Мелодия знакомая, но вспомнить название этой старой песни невозможно. Тухлый открыл один глаз и увидел подушку и скомканную майку.
Тухлый увидел китаянку лет двадцати, танцевавшую перед кроватью. Женщина была одета в темные чулочки на бордовых подвязках, золотистую плиссированную юбчонку и бюстгальтер, тоже золотой. Волосы закручены и уложены в высокую прическу. На животе девушки завязан огромный бант из синтетической блестящей ткани. Девушка улыбалась, крутилась на месте, складки юбки расправлялись.
— Ты кто? — проорал Тухлый.
— Я подарок на день рождение.
— От кого подарок?
— От Сэма.
Девушка захлопала в ладоши и стала подпрыгивать. Тухлый увидел выпуклый зад, прикрытый узкой полоской ткани. И улыбнулся в ответ. Надо же, совершенно выпало из головы, сегодня у него день рождение.
Кажется, он окончательно проснулся, даже помахал девчонке рукой и подмигнул. Китаянка развязала бант, обнажился впалый живот, гладкий и, видимо, приятный на ощупь. Девчонка как-то ловко сбросила с себя туфли, разлетевшиеся в разные концы комнаты. Тухлый подумал, что Сэм хороший парень, о дне рождении друга не забыл. Пустяк вроде, а сердце греет.
— А ты заводная, — крикнул Тухлый. — Люблю таких.
Он сел на кровати, подложив под спину подушку. Девчонка ловко, одним движением, стянула юбку и стала крутиться еще быстрее. Тухлый глядел на ее зад, на бедра, гладкие и твердые, чувствуя, что им завладело желание.
Телефон зазвонил в самое неподходящее время. В трубке был слышан голос Юрия, одного из доверенных людей, которые заключали контракты на покупку просроченных продуктов. Юрий был на хорошем счету, он закупал на Среднем Западе горы продовольствия по бросовым ценам, а затем переправлял продукты в портовые города.
— У меня готов договор на партию кукурузных хлопьев с сушеной клубникой, — сказал Юрий. — Прислали факс из Москвы, что заказ срочный, надо немедленно купить и отправить двенадцать контейнеров. А этот менеджер Алекс Барлей, ну, с которым мы работаем, он говорит, что цена за пачку выросла с шести до восьми центов. Это грабеж. За это дерьмо, которое цента не стоит, платить восемь центов.
Тухлый махнул рукой девчонке, стягивающей с себя чулочки, чтобы сделала музыку потише.
— Алекс Барлей это тот парень, который хромает на левую ногу?
— Он самый. Вы его помните?
— А как же, — ответил Тухлый. — Это он после встречи со мной хромать начал. Два года назад я ему молотком повредил какую-то кость или сустав… Короче, он тогда все подписал. И даже получил маленькую премию. Ну, вроде как на лечение. Скажи ему, что я снова приеду. Приеду, чтобы заключить контракт на эти несчастные хлопья с клубникой. А пока пусть вспомнит, как он орал тогда. Как просил не трогать жену. И пусть купит костыли. Без них он в ближайшие месяцы не сможет обходиться.
— Вы действительно приедете?
— Нет, конечно. Ты ему скажи, что я приеду.
Положив трубку, Тухлый какое-то время смотрел на девчонку, стянувшую второй чулок. Праздничное настроение улетучилось. Вот и этот тип, с которым он только что беседовал, даже не поздравил его с днем рождения. Девчонка продолжала отплясывать, как сумасшедшая. Она еще немного повертится и нырнет к Тухлому под одеяло. Танцующая китаянка теперь не возбуждала, желание не вернулось.
