— Заодно и протокол твоего допроса в дело подсуну? — зловеще улыбнулся Илько. — Есть вопросы и к тебе, гражданка Ярина Николаевна Кожушко-Девиржи, потомственная дворянка, дочь помощника министра иностранных дел УНР в 1917–1919 годах.
От его слов и внезапной перемены в лице Яринка сжалась. Сердце полетело куда-то вниз. Перед ней на стол легла фотография.
— Ты этого человека знаешь?
Яринка почувствовала, что летит в пропасть, но не могла не сказать правду.
— Да, это мой двоюродный брат по отцу — Андрей Иванович Кожушко.
— Как давно вы виделись? — Яринка физически ощущала безжалостный взгляд следователя, прежний Илько в нем исчез.
— Месяца два тому назад, случайно встретились на Владимирской, прощу прощения, Короленко. Андрей пригласил меня в ресторан, с полчаса поговорили, он оставил свой адрес, и мы разошлись.
— Больше не виделись?
— Нет. Мы с Василем хотели зайти к нему, но через неделю Василя арестовали. И мне стало не до того, чтобы ходить в гости.
— Его адрес можете назвать?
— Могу, у меня хорошая память. — И Яринка назвала адрес, а Илько сверил с какой-то бумажкой, которую достал из ящика стола.
— Что он тебе рассказал?
— Где служил, как вернулся обратно и как работал в германской компании.
— Пояснил, почему вернулся?
— Тоска по Родине, к тому же он не нашел себя за границей. Ни жены, ни детей.
— Он не говорил, что является германским шпионом?
— Что-о?! — От неожиданности Яринка аж подскочила на стуле. — Андрей не может быть предателем! Да, он заблуждался, воевал у Деникина, но тогда была гражданская война. Ведь ты тоже служил в уголовном розыске при гетмане Скоропадском!
— Ого, как заговорила! — рассмеялся Илько. — Уголовный розыск — это не действующая армия, преступников нужно при любой власти ловить. Твой двоюродный брат — германский шпион! Есть масса доказательств этого.
Яринка вдруг вспомнила.
— Я видела, что после моего ухода Андрей встретился с Аверкием Гаврилюком! Как такое могло быть — ваш работник и германский шпион?
— Это очень интересно! — оживился Илько и более детально расспросил ее о той встрече.
— Ты меня арестуешь?
— Пользуйся тем, что я верю тебе! Но ты должна немедленно уехать из Киева, не ожидая освобождения Василия, — это для вашей общей безопасности. Через полгода вернешься, к тому времени все закончится.
— Что именно? Андрей арестован?
— Ушел, двух наших завалил — опытный волк! Взяли его связника — у нас выполнял задание «Аненербе». Случаем не упоминал это название в разговоре?
— Нет, а что это такое?
— Назвал бы ее организацией клоунов, которые рыскают по библиотекам в поисках мифических текстов, если бы она не находилась под крылом Гиммлера. Ладно, иди и не тяни с отъездом. Я не всесильный и не хочу менять кабинет на карцер, а это у нас случается запросто. Давай пропуск!
— Мне его не выписали.
Илько вызвал сопровождавшего ее сержанта и стал распекать его. Тот молча стоял, виновато наклонив голову. Затем сержант сбегал вниз и принес выписанный пропуск. Яринка покинула зловещее здание в радостном возбуждении — скоро и Василь выберется из мрачных здешних подвалов. Жаль только, что она не сможет встретить его из-за поспешного отъезда.
И куда ей уехать? За эти годы они побывали во многих местах, имеют знакомых, которые с радостью примут ее. Надо будет оставить Василю записку, иносказательно указав место, куда она уедет. Тут ее осенила идея, и Яринка стала поспешно собираться — времени оставалось совсем мало!
Вокзал встретил ее как старый знакомый, ведь за это время она его видела во многих ипостасях. В далеком детстве он казался ей некой диковинной продолговатой зубчатой крепостью с тремя башнями, которые почему-то ассоциировались у нее с трехголовым сказочным драконом. В годы мировой войны вокзал стал временным убежищем для раненых и превратился в длинный барак, один вид которого навевал скорбные мысли. Затем, с началом гражданской войны и вакханалии, разыгравшейся от постоянной смены власти, постепенно стал напоминать клоаку, где ночевали нищие, бродяги, мешочники и разные «темные» личности, связанные с преступным миром. Ныне, заново отстроенный, с огромными стеклами над главным входом, он выглядел празднично и радушно.
Историк, ожидавший ее у входа, увидев, что она вышла из трамвая с фанерным чемоданом, очень удивился.
— Вы тоже куда-то едете, товарищ Ирина?
— Вместе с вами, Владимир Феликсович. Вы не против моей компании?
— Это так неожиданно… — растерянно произнес историк. — Разве я имею право вам запретить?
Билеты оказались только в мягкий вагон, что существенно отразилось на бюджете как историка, так и Яринки. Однако у них появилась возможность находиться в купе без соседей и спокойно вести разговор.
Яринка протянула коренастому проводнику свой билет на входе в вагон, и тот, взглянув на нее, оторопел:
— Батюшки! Никак вы, барышня Ярина Николаевна!
Яринка посмотрела на него со страхом и удивлением — ничего хорошего эта неожиданная встреча не сулила.
— Не узнаете меня? Я Никодим, служил конюхом в вашем имении.
— Никодим? — Яринка, силясь вспомнить этого человека, на которого тогда, десятилетия назад, никогда особенно не обращала внимания, была озабочена совсем другим. В голове билась мысль: «К добру ли эта неожиданная встреча?»
— Теперь тоже езжу, только на «железном коне». Проходите, Ярина Николаевна, я к вам позже зайду, когда чай буду разносить. Приятно было вас увидеть!
Яринка находилась в нервном неведении, ожидая знакомого из прошлого, которое в нынешнее время лучше и безопаснее оставить в забвении. Ее состояние передалось и попутчику, который в полном молчании нервно ерзал на полке. Однако появление проводника Никодима разрядило обстановку — у него были самые лучшие воспоминания о том времени и добром барине Николае Дмитриевиче, который очень хорошо относился к нему и дарил серебряный рубль к любому празднику. Узнав, что они едут в Дубно и не знают, как добраться до Млинова, Никодим пообещал подсобить:
— У меня там знакомый возница, Лакизюк Ефим Иванович, — он вас свезет и недорого возьмет. Сам он из Млинова, мать его там живет, так что если есть какие еще вопросы, он вам поможет. Надежный человек!
На этом проводник оставил их одних и пошел заниматься своей работой.
