Боги, зачем ему такие глаза? Золотые, словно сладкий мед, они манили глядеть в них, заставляли непонятный жар разгораться в груди, спускаться куда-то вниз живота.
— И это после того, как тщательным образом изучила мое тело? — приподнял бровь Ладвик. — Надеюсь, не разочаровал, Макдара?
В его голосе не было издевки, но Файону не оставляла мысль, что волк просто наслаждался ее смущением и злостью. Ведьма снова ударила его, едва не свалившись. Пришлось упереться в грудь Гварена второй рукой. Волк позволил, словно она приласкала его, а не отвесила пощечину.
— Вижу, не разочаровал, — улыбнулся волк.
— Обычный… обычный… безродный пес!.. — дрожащим голосом выкрикнула Файона, и ее руки обвились вокруг его шеи.
— Тогда почему ты до сих пор здесь, ведьма? — Гварен резким движением привлек ее к себе, впиваясь в губы поцелуем.
Она издала тихий стон или вскрик, но волк лишь упивался ее горячим дыханием. Очередной стон вызвал в нем прилив неистового желания, которое Ладвик подавлял все эти дни. Глупышка так и не поняла, что принадлежит ему. Осознание этого наверняка станет для ведьмы потрясением, но сейчас она таяла мягким податливым воском в его руках. С каждым мгновением страсть разгоралась в нем все больше и больше. Волк погрузил руки в ее мокрые густые волосы, продолжая целовать. Исходивший от Файоны упоительный аромат будоражил его чувства.
Губы Гварена скользнули вниз по ее шее, спустились до самого платья, которое теперь мешало ему. Он расстегнул его и обнажил ее грудь. Боги, она была прекрасна… он низко зарычал, наслаждаясь одним видом того, как грудь поднималась и опускалась при дыхании. Сердце ведьмы стучало сильно и часто, его удары передавались сердцу волка, распространяясь по всему его телу. Ладвик почувствовал, как страстно желает, чтобы у них было одно общее сердце, одно единое тело. Его ладони накрыли грудь ведьмы, и волк посмотрел в ее глаза, наполненные страстью прекрасные серые глаза, которые потемнеют, засверкают, расширятся под воздействием желания, когда он проникнет в нее.
— Ты прекрасна, — прошептал Гварен, продолжая ласкать Файону.
Едва понимая смысл его слов, ведьма хотела ответить, но внезапная тревога отрезвила ее, а затем появилось осознание того, что они больше не одни. С берега потянуло холодом, и она моментально замерзла в мокрой одежде. Нервным движением рук она поспешила поднять платье. Глядя на ее взволнованное лицо, Ладвик помог ведьме застегнуть пуговицы и вышел вслед за ней из воды. Пока он натягивал на мокрые ноги штаны, Файона побежала в гущу леса. С горящим взглядом она велела ему не сметь приближаться к ней или пытаться преследовать. Волк почуял пронизывающий холод и непривычную тишину. Ни один звук не тревожил лес. Птицы смолкли. Недобрый знак. К кому бежала Макдара? Гварен нахмурился, глядя в ту сторону, в которой скрылась ведьма.
Файона выбежала на небольшую поляну, чуя приближение посланника отца. Она вздрогнула и обхватила себя руками. Мокрая ткань платья противно липла к телу. Но не только холод был причиной ее волнения. Трава чахла, увядала, чернела, как и листва на растущих близ поляны деревьях. Противные клубы вязкого тумана обволакивали округу, делая лето похожим на позднюю осень.
Стоя словно на пожарище, ведьма увидела его. Черная накидка укрывала иссохшее тело Жевнора. Он не шел, а будто скользил по рассыпавшейся прахом траве. Еще немного — и пустые глазницы уставились на ведьму, горя белым светом в темноте капюшона.
— Файона… — Голос посланника оказался слишком живым и заставил ее распахнуть глаза шире.
Используя тело Жевнора, безобразной нежити, с ней говорил сам отец. Ведьма испугалась и хотела было склонить голову, но костлявая иссохшая рука схватила ее за шею, приподнимая над землей, будто куклу.
— Как смела ты!.. — пророкотал Силлаг Макдара, обращаясь к дочери.
Задыхаясь, она схватилась обеими руками за когтистые пальцы, все сильнее сжимавшие ее бедную шею, и попыталась освободиться.
— Прости… — просипела ведьма, — прости… Я исправлю, исправлю все!
— Столько дней! — Рука Жевнора разжалась, выпуская ее.
Та упала на почерневшую землю и немедленно попятилась от ужасного взгляда темного посланника.
— Ты собралась вечность находиться в обществе презренных ублюдков, Файона?! — Жевнор приблизился, возвышаясь над ведьмой.
— Почему ты говоришь со мной? Почему сам обратился ко мне, отец? — хрипло проговорила Макдара. — Дай мне еще время…
— Времени не осталось! Дракон избрал женщину! Печати на их руках были соединены. Ею должна была стать ты! — прорычал дух.
— Когда? — Файона шатко поднялась с земли, поправляя перепачканное платье. — Когда он успел принести клятву? Кому?!
Она часто задышала, снова обхватывая себя руками.
— Женщина должна умереть до того, как будет завершено единение, — холодно произнес посланник. — Она не должна зачать.
— Отец… — Ужас застыл в глазах ведьмы, и она замотала мокрой головой. — Ты велел мне завоевать сердце первенца драконьего рода! Но ни о чьей смерти речи не шло!
— Дракон должен отдать свое сердце добровольно, иначе ритуал утратит свою силу, как и в том случае, если нерожденное дитя унаследует право на первенство. — Жевнор приблизился к ведьме вплотную, закрывая обзор своим капюшоном и сверкая горящими глазами. — По-твоему, я желал, чтобы он воспылал любовью к тебе? Мне нужно вырвать из груди и возложить на алтарь сердце этого мальчишки! И ты исполнишь мою волю…
Пальцы мертвого посланника коснулись груди Файоны, заставляя вздрогнуть от омерзения, словно рука нежити дотянулась до самой души, пачкая ее, отравляя своим черным ядом. Ведьма услышала лишь хриплый рык, затем сильный удар отшвырнул от нее Жевнора. Ладвик встал перед ней, готовый отразить атаку.
— Почему ты не послушал меня?! — выкрикнула ведьма.
Он не ответил, оттолкнул ведьму, отчего та упала на землю, а сам увернулся от ответного удара посланника. Но волк поздно понял, что нежити не обязательно контактировать с противником, чтобы нанести удар. Костлявые руки соединились, переплетая длинные пальцы, и принялись сжиматься. Ладвик захрипел, хватаясь за свое горло.
— Оставь его, отец! — потребовала Файона, кое-как поднимаясь на ноги.
— Ты просишь за безродного щенка?! — Глаза посланника вспыхнули углями, а руки сомкнулись еще сильнее.
Задыхаясь, волк зашелся кашлем, упираясь ладонью в ствол почерневшего дерева. Затем Ладвик заставил себя выпрямиться и судорожно вдохнуть. Он расправил плечи и сжал кулаки, глядя исподлобья на посланника рода Макдаров. Услышанное им настолько потрясло Гварена, что он едва не утратил контроль. Немыслимо! Это уже не первая попытка Силлага вернуть свою утраченную силу. Времена его правления недаром звались кровавыми сумерками Дхимитера — земель, которыми многие века владели Макдары. В этот раз Силлаг решил использовать драконий род? Проклятье! Броган сам-то в курсе, что является наследником Раегдана?
