Когда они вошли в дом, она повернулась к нему с сияющей улыбкой.
— Это был самый лучший обед в жизни! — выдохнула она. — Все прошло потрясающе, Ронин.
— Я рад, что тебе понравилось. Мне тоже было хорошо.
— Даже не знаю, как я могу тебя отблагодарить.
Ронин шагнул к ней, и его ладони легли на ее талию.
— Я знаю, — уверенно сказал он и притянул ее к себе.
Он почувствовал, как мягки и нежны ее губы, когда овладел ими, и ему пришлось даже сделать над собой усилие, чтобы не впиться в них, смакуя их сладость. Он хотел, чтобы она сама пришла к нему, и понимал, что рискует, целуя ее. Его охватило безудержное желание, когда ее губы раскрылись и он почувствовал, как ее язык ласкает его рот.
В этом поцелуе она отдалась ему без остатка. По его телу прошла дрожь, с губ сорвался стон. Она прижалась к нему, ее мягкое тело приняло в себя твердость его тела, его желание. В его чреслах вспыхнуло пламя, мгновенье — и его языки уже полыхали в нем. Он был охвачен страстью. Страстью, которая заставила отступить здравый смысл. Она разгоралась с каждой секундой.
Пальцы Эли погрузились в его волосы, она крепко притянула его к себе. Их языки исполняли древний страстный танец, переплетаясь и размыкаясь, чтобы в следующий миг слиться вновь. Ронин желал ее. Его сердце бешено билось, плоть стала твердой. Доводы рассудка отступили на второй план, им повелевало желание. Его бедра прижались к ней, и он вновь застонал, напрягшимся членом прижимаясь к ее лону.
Эли отстранилась, ее дыхание сбилось. Она взяла его за запястья и мягко высвободилась.
— Ронин, я… — начала она.
Он прижался к ее губам. Поцелуй заставит ее замолчать. Должен заставить!
— Не надо, — хрипло сказал он. — Ничего не говори. Все хорошо.
Слова дались ему непросто. Каждая клеточка его тела, каждый нерв жаждали ее плоти. Жаркие поцелуи, страстные объятья обещали так много! Ронин усилием воли заставил себя опомниться.
Эли склонила голову.
— Мне так жаль. — Слова прозвучали так тихо, что он не был уверен, что она их произнесла. — Мне лучше уйти.
— Не нужно. Я ни о чем не жалею. Ты такая красивая, Эли Картер. Ты хороша не только телом, но и душой. Я хочу узнать тебя. И буду ждать, сколько потребуется.
Удастся ли ему выдержать так долго, спросил он себя, вдруг ощущая, как тесны стали брюки. Ничего, тренировки в спортзале и ледяной душ ему в помощь.
Эли подняла на него глаза.
— Что с нами будет, Ронин?
На этот вопрос у него был готов ответ.
— Мы лучше узнаем друг друга.
— Ты мой клиент.
— Я хочу быть не только клиентом. Мне нужно гораздо больше.
Эли покачала головой:
— Нет. Помнишь, на Гавайях я сказала, что я не такая. Это правда. Обычно я так себя не веду. Я ни о чем не жалею. Это было прекрасно. Но на этом все. Это просто курортный роман. Секс на одну ночь. Я не хочу большего, Ронин. Однажды мне сделали больно. Очень больно, и еще раз я этого не переживу.
Он подался к ней. Он хотел защитить ее, залечить ее раны, избавить от горечи сожалений. Сделать ее мир ярким. Но она должна впустить его в свой мир. Она сама должна захотеть этого.
— Я никогда не причиню тебе боли, Эли. Никогда.
Она покачала головой:
— Ты не все обо мне знаешь. Во-первых, я была замужем.
— Но сейчас ты свободна. Значит, путь к твоему сердцу открыт, верно?
Она вновь покачала головой:
— Не шути, Ронин. Эта тема закрыта.
— Прости. Я знаю, как ты относишься к изменам. Если это тебя утешит, я разделяю твои взгляды. Я не сдамся, Эли Картер. Наше знакомство было случайным. Нам повезло, что мы встретились вновь. Кто-то скажет, что это судьба. Но я не верю в судьбу. Я верю в то, что знаю и чувствую. Такого у меня не было ни с одной женщиной. Дай нам шанс.
Он внимательно смотрел на нее. Ее влажные губы припухли от его поцелуя. На щеках горел румянец, дыхание было неровным. Жилка на шее пульсировала. Она так смотрела, что у него перехватило дыхание. Язык ее тела говорил, что она еще возбуждена. Но в ее глазах застыла печаль. Какой мужчина сделал это с ней? Кто ранил ее так сильно, что она отказывалась от любви?
Эли еще решительней покачала головой:
— Пожалуйста, оставим все, как есть. У нас будут чисто деловые отношения. Если ты против, я не смогу работать на тебя.
Ронин вздохнул и засунул руки в карманы брюк.
— Хорошо. Только бизнес. — Про себя добавил: «Пока бизнес».
Эли дважды обошла кухню, убедившись, что там есть все необходимое, и трижды — детскую. Для малыша все было готово. Несколько дней, которые минули после обеда, были… непростыми. Хотя Ронин ничем не выдал себя, она ощущала исходящее от него желание. Желание, которое, призналась себе она, было взаимным. Он много времени проводил в своем офисе, и они несколько раз сталкивались в городе. Каждый раз она чувствовала, как ее тянет к нему. И не знала, что хуже — ждать новой встречи или узнавать, что сегодня он не появится.
Ее работа подходила к концу. Здоровье ребенка улучшилось настолько, что его разрешили забрать домой. Ронин решил привезти малыша и своих родителей сегодня же. В первую неделю они втроем будут присматривать за ним, а затем этим займется няня. Было непросто устроить все за такое короткое время, но все было сделано идеально, подумала Эли, смахнув невидимую пылинку с колыбели.
Колыбель понадобится нескоро, подумала она с улыбкой. Ведь малыш совсем крошечный и пока будет спать в плетеной кроватке.
Она боялась признаться себе в том, что то, чем она занималась с такой любовь, скоро закончится. Когда она обставляла другие детские, ей удавалось держать дистанцию. Пришлось этому научиться. Она все время твердила себе: это не твои дети и не твоя детская. Это просто работа. Если не держать эмоции под контролем, это убьет ее.
Были тому причиной обстоятельства, при которых родился этот малыш, или мужчина, который поклялся заботиться о нем, Эли не знала. Она знала только, что вложила в детскую всю свою душу. Она оглядела комнату в последний раз и повернулась, чтобы закрыть за собой дверь. За собой — и за своими мечтами о Ронине Маршалле.
Она стояла наверху, когда услышала, как затормозила машина. Кто мог проехать через ворота? Курьеров она не ждала и собиралась уехать до того, как Ронин вернется с малышом и родителями. Она хотела избежать боли разлуки.
Хлопнула входная дверь. Эли услышала на веранде шаги, а потом увидела мужчину — точь-в-точь Ронин, только старше и пониже ростом. Он нес детское креслице, где лежал малыш. Вошедший был очень бледен, в его выцветших голубых глазах плескалась тревога.
— Мистер Маршалл?
