Эли недоверчиво смотрела на него, затем покачала головой:
— Сейчас тебе легко такое говорить. Но я знаю, ты пожалеешь об этом.
— Единственное, о чем я буду жалеть, — о том, что не смог убедить тебя в искренности моих слов.
— Я не та, кто тебе нужна, Ронин.
Вся боль прошедших пяти лет всколыхнулась в ней. Все ощущения собственной неполноценности и ущербности.
— Пойми же, я не Ричард! Я не перестану тебя любить лишь потому, что ты не можешь иметь детей. Пусть лучше у меня будет жизнь без детей, чем вечность без тебя.
— Как ты можешь меня любить? — всхлипнула она. — Мы знаем друг друга всего полтора месяца. Люди не строят планы на всю оставшуюся жизнь на такой зыбкой почве.
Даже произнося эти слова, Эли спорила сама с собой. До свадьбы они с Ричардом были знакомы почти шесть лет. Но это оказалось не важным. Никто не знает, сколько живет любовь и что для этого нужно. Откуда она могла знать, что Ричард не будет любить ее вечно?.. Но то, что он разлюбил ее, не значит, что чувства Ронина тоже угаснут. Может, да. А может, и нет. Говорил ли Ронин правду? Любил ли он ее так сильно, что был готов отказаться от прежней жизни ради того, чтобы быть с ней? Ей хотелось верить в то, что она достойна такой любви. Но его слова шли вразрез с ее горьким опытом.
— Ты любишь меня? — просто спросил Ронин.
Подняв голову, Эли встретилась с ним взглядом. То, что она увидела в его глазах, заставило ее произнести слова, застрявшие у нее в горле.
— Конечно, я люблю тебя, — прошептала она. Эти слова делали ее такой уязвимой, сейчас ее так легко было ранить. Но когда она их произнесла, то увидела, как расслабляется его лицо, его тело.
— Тогда я хочу, чтобы ты знала, — серьезно ответил Ронин. — Я не из тех, кто спешит. Такое у меня случилось однажды — с тобой. Одно неизменно: если я посвящаю себя чему или кому-нибудь, я иду до конца. Я хочу прожить с тобой жизнь, Эли, если ты мне позволишь. Я не стану тебе лгать. Я такой, какой есть. Я не идеален. Я могу быть слишком занудным и консервативным. Я ненавижу перемены. Но я хочу, чтобы ты была в моей жизни. Каждый день. Каждую ночь. Навсегда, если ты тоже хочешь этого.
— А как же Джошуа? — спросила она.
Ронин взглянул на малыша, который на удивление тихо сидел в своем креслице. Боль захлестнула его с новой силой. За Джошуа, за его погибших родителей и за жертву, которую он был готов принести ради Эли.
— Он сын Ричарда. Этого не изменить. Я знаю, какой это удар для тебя. Я пойму, если ты не захочешь воспитывать Джошуа. У него будет хороший дом, обещаю. Мне будет не хватать его. Но я откажусь от Джошуа, чтобы вернуть тебя, Эли. Я больше не хочу причинять тебе боль.
Эли перевела взгляд с него на ребенка, затем обратно. Она едва могла поверить его словам, но его поступки были красноречивее слов. Он был готов отказаться от Джошуа, которого обожал, чтобы они оба — и Джошуа, и она — были счастливы. Она не могла позволить ему сделать это.
— Нет, — дрожащим голосом сказала она.
Его лицо напряглось, черты обозначились резче.
— Нет? — хрипло повторил он.
— Ты не можешь от него отказаться.
Было ясно, что Ронин любил Джошуа, как родного сына. Она знала это. Никто не будет ему лучшим отцом, чем Ронин. Эли видела, какая в нем идет борьба, когда ее слова начали доходить до его сознания.
— Не могу? — тусклым голосом спросил он.
Эли сделала глубокий вдох. Еще один. Она должна принять решение: поверить ему или стать жертвой страданий, которые выпали на ее долю с тех пор, как Ричард бросил ее. Ронин предлагал ей будущее. Будущее, полное любви и страсти. Семью. Это было все, что ей было нужно. И все же она боялась. Хватит ли у нее смелости поверить ему?
— Ты не можешь от него отказаться, потому что я не вернусь к тебе, если Джоши не будет. Я слишком люблю вас обоих, чтобы вновь потерять.
Лицо Ронина разгладилось.
— Ты не пожалеешь, Эли. Каждый день я буду делать все, чтоб ты не пожалела.
— Я знаю, — просто сказала она.
— Тогда, что ты там стоишь, когда твое место здесь? — спросил Ронин, раскрывая ей объятия.
Эли перелетела через всю комнату и спрятала лицо у него на груди. Он обнял ее. Это объятие обещало ей безопасность, любовь и уверенность. Он прижал ее к себе, и по его телу пробежала дрожь, словно он боялся, что, если опустит руки, она исчезнет. Она поняла, что не подумала о его чувствах. Эли ушла от него, ничего не объяснив, а когда он отыскал ее, она его прогнала. И так было не раз. Все потому, что она слишком боялась полюбить вновь. Боялась доверять.
Это все еще пугало Эли. Но она знала, что Ронин поможет ей одолеть ее страхи. Она тосковала без него и Джоши эти две недели, боль от мысли, что она их потеряла, была физической.
— Ты заставила меня поволноваться, — признался Ронин. — Очень. Я думал, что счастлив, пока в моей жизни не появилась ты. Я смаковал свое одиночество, мне хватало лишь работы. Я решал проблемы всего мира — и получал от этого удовольствие. Но ничто, абсолютно ничто не может доставить мне того удовольствия, которое я испытываю, когда я с тобой.
Эли сжала его крепче. Ком, вставший у нее в горле, мешал говорить.
Ронин продолжил:
— Я не думал, что можно открыться другому человеку и не стать от этого слабее. Я понятия не имел, что такая любовь, как моя любовь к тебе, сделает меня богаче, придаст мне сил. Я не знал, пока не встретил тебя, что моя жизнь пуста.
Все сомнения, которые были у Эли, развеялись при этих словах. Когда он взял ее лицо в ладони и притянул к себе, ее губы раскрылись навстречу его губам. Ее поцелуй был красноречивей любых слов: она любит и хочет всегда быть с ним.
Ронин поднял голову.
— Ты нужна мне, Эли Картер. Ты выйдешь за меня? Станешь для Джоши матерью? Сделаешь все, чтоб у нас была семья и прекрасное будущее?
— Почту за честь, — ответила она, плача от счастья. — Я люблю тебя всем сердцем и не могу поверить, что мне так повезло, что в моей жизни будешь ты. Вы оба.
И когда Ронин вновь поцеловал ее, она поняла, что теперь у нее есть все, о чем она мечтала. Мужчина, который любит ее. И семья, которой она посвятит всю свою жизнь.
