— Боже мой, что за проблема! — возмутилась Марта Петровна. — Ты когда-нибудь делала ремонт в квартире?
— Нет, — честно призналась я.
— Ничего, вызовем травилку. Обои переклеим, побелим, матрасы выбросим, одеяла и белье сменим. Все будет в порядке.
— Спасибо, Марта Петровна. — Я растроганно посмотрела на нее, и она привлекла меня к своей груди.
— Все будет в порядке, не отчаивайся. Я понимаю, у тебя здесь ни родных, ни близких. Этот козел, — она понизила голос, и я поняла, о ком идет речь, — слишком много себе позволяет. И нет на него никакой управы.
— А милиция? — спросила я.
— Хм, — вздернула плечиками Марта. — Тоже мне, нашла управу: милиция, — презрительно протянула она. — Им вот если труп, так, может, почешутся. Он меня, гад, тоже чуть не изнасиловал, я к ним. Они знаешь, что ответили?
— Что? — Я опешила от такой откровенности.
— Вас, говорят, изнасиловали? Нет, отвечаю. Вот, когда изнасилуют, приходите. Представляешь?! — возмущенно воскликнула она.
— А муж?
— Мужу я не сказала. Нам жить негде, а ПТУ служебную квартиру предоставляет. Работаешь — живи, нет — отваливай. Понимаешь? Я ему скажу, он скандал устроит. Нас выгонят, а жить где?
— А-а, — поняла я. — И что же?..
— У меня друг есть. Одноклассник бывший, самбист… тоже бывший, — она многозначительно посмотрела мне в глаза. — Ну и все такое… Но в прошлом. Понимаешь?
Я усмехнулась.
— Вова этого гада за грудки взял, встряхнул пару раз. Вольфа, говорит, знаешь? Тот головой затряс, как студент. Так вот, еще раз тронешь, будешь иметь дело с его ребятами. Уяснил?
— Ну и?
— Как видишь, уяснил. Ненавидит, правда, но втихомолку.
Я посмотрела на часы. Стрелка осторожно подбиралась к пяти.
Вечер был удивительно хорош. Сегодня я обрела двух друзей, и жизнь уже не казалась мне такой мрачной.
— А кто такой Вольф? — спросила я, чтобы продолжить затухающий разговор и провести еще хоть несколько минут в приятном для меня обществе.
— Не знаю, — Марта пожала плечами. — Москва сейчас, как Чикаго в тридцатых. У кого сила, у того и власть. Мне Вовка рассказывал, что столицу по районам поделили, и в каждом районе своя мафия.
— Как в кино? — засомневалась я. В нашем провинциальном захолустье, если и делили город, то на две части: наша и цыганская. Так и воевали, стенка на стенку. В основном — шпана детского возраста.
— Не знаю, как там в кино, а в жизни это страшно. Так вот Вольф — один из главарей крупной мафиозной структуры.
— Ты его видела? — Я и не заметила, как перешла на «ты», но Марта отреагировала на это спокойно. Она взглянула на меня, как на больного ребенка.
— Я? Ну, что ты? И Вова не видел, хотя работает на него. Пешка мелкая. Рынок пасет, точки оберегает, дань собирает, так, в «шестерках» вроде. Но ребята там, знаешь какие, ого! На подбор! Вольф — главный. Но не просто бандит-уголовник. У него еще тут! — она постучала костяшками пальцев по голове. — Вовка говорит, что он из деревни голяком приехал. Пиджачок казенный, телогреечка: рвань беспортошная. Пошел по лимиту слесарем в строительную контору. Через месяц — мастер, через два — хозяин.
— Ну уж? — посмотрела я на Марту.
— Не знаю, — повела она бровью. — Всякая прибаска хороша с присказкой. Во всяком случае, он что-то где-то прокрутил, арендовал помещение, поставил подъемники, нанял рабочих, и вот теперь автосервис.
Теперь у него сеть автосервиса, заправочные, магазины запчастей. Говорят, еще бары, рестораны, загородные базы отдыха. У него сам прокурор города в сауне парится. А ты говоришь — «милиция».
— Ох, Марта Петровна, — вздохнула я. — Может, и так… Не моего это ума дело.
— Не говори, кума, — улыбнулась Марта. — Эй, ты куда? — ринулась она наперерез замызганному ханыге, намеревавшемуся войти в наш подъезд.
— Домой, — посмотрел он на нее затуманенным взором.
— Так и иди себе домой.
— Я и иду, — угрюмо прогундосил он.
Марта развернула его на сто восемьдесят градусов и легонечко подтолкнула в спину:
— Иди, миленький, иди.
— Куда? — тот вжал голову в плечи и уже совершенно не мог сориентироваться на местности.
— Туда, миленький, туда.
— А-а, — едва кивнув головой, ханыга икнул и пошел в указанном направлении.
Мы засмеялись. Я посмотрела на часы и, попрощавшись с Мартой, пошла к будке телефона-автомата.
15
Наверное, я могла бы позвонить с вахтенного телефона и, несмотря на указание администрации использовать аппарат только в экстренных случаях, Марта разрешила бы мне воспользоваться им. Но мне не хотелось этого делать по многим причинам, одной из которых было жуткое волнение, овладевшее мной при мысли, что Леша разыскивал меня сам. Сам! Он съездил к Тане, узнал мой адрес, более того, он мог просто позвонить и попросить, чтоб я ему перезвонила. Так нет же, он приехал за мной.
Душа моя парила цветочным ароматом в самых прелестных местах райского сада. Над моей головой звенели звездные птахи, а в волнах мечтаний скользили золотые рыбки.
К телефону я прилетела на розовых крылышках. Я торопливо набрала номер и, глупо улыбаясь, стала вслушиваться в гудки.
— Алле, — пропела я в трубку в предвкушении сладкой истомы. Мне почему-то казалось, что Леша сейчас скажет, как он по мне соскучился, как долго он мечтал встретиться, а поскольку я не позвонила, он не выдержал и решил отыскать меня сам. Я уже придумывала слова оправданий, зная наперед, что оправдания ему не нужны, а нужна я.
— Да! — резким голосом ответили из трубки.
— Простите, мне нужен Алексей, — сказала я все еще игривым тоном. — Это Ира.
— Да, Ира, я понял, что это ты, — ответил он жестко и почти зло.
Сердце мое сжалось от недоброго предчувствия.
— Ты меня, кажется, сегодня искал.
— Искал не то слово! Я не хотел бы вмешиваться в твою личную жизнь, но, если ты найдешь для меня десять минут, я буду тебе очень обязан.
— Леша, что произошло? — испуганно пролепетала я.
— Об этом-то я и хочу поговорить с тобой, — ответил он, чем совершенно сбил меня с толку. — Я буду у тебя в девять утра.
— Завтра? — спросила я, хоть и без того было ясно, что именно завтра утром он хочет меня увидеть.
— Завтра. Я очень прошу тебя не исчезать из дому, потому что при необходимости я смогу тебя отыскать и под землей. Ты совершенно напрасно подставила меня таким образом, — добавил он устало.
— Я? Тебя? — Я оборвала его на полуфразе, полагая, что здесь какое-то недоразумение. — Леша! Я клянусь те…
