— Но ведь Павел, государь… — еще раз попытался встрять безопасник.
— До тех пор пока в его карманах не осело ни одной крупицы алексиума — князь не вор! Мечтать и искать клады в нашем государстве не запрещается. Вон перед нами пример сидит! — кивнул Милославскому на меня правитель. — И уж поверь, я в состоянии удержать его в узде. Это не Александр Павлович. А оставленной властью над кланом Павел сумеет распорядиться куда лучше вчерашнего школьника.
Я сидел молча, почти не дыша, слушая эту отповедь. Несмотря на полумрак, было хорошо заметно по выражению лица Милославского, что «компьютер» в его голове просчитывает новые вводные. И все это за секунды! К концу тирады мужчина уже принял какое-то решение и склонил голову в послушном поклоне:
— Воля ваша, государь.
— Итак, Егор Николаевич, вернемся к вам. Принимая дворянское звание, вы также принесли присягу и обязались послужить империи. Обычно я не требую службы в столь раннем возрасте, но обстоятельства сложились таким образом, что ваша служба мне нужна именно сейчас. Готовы ли вы, дворянин Васин Егор Николаевич, послужить Отечеству?
— Всегда готов! — отвечая императору так же, как когда-то его отцу, я понял сразу две вещи: во-первых, у кого в конечном итоге объявилось мое дело. Уж слишком мала была вероятность, что службы император у меня потребует, случайно повторив дословно памятную фразу отца Никандра. А во-вторых, что поганая ментальная закладка все-таки легла. И все Гришкины усилия по ее нейтрализации оказались напрасными. То ли не хватило боли, то ли переживаний, но закладка сработала, разом вернув чувства, владевшие мной в момент установки, в десятикратном, если не больше, размере. Вот только в одном просчитались и отец Никандр с менталистом, и нынешний император: не был я в тот момент охвачен верноподданническим порывом. Слишком большую иронию вызвал тогда у меня призыв быть готовым.
Усмешку удается подавить чудовищным усилием воли, которое, кажется, заметил Милославский.
— Вы отправитесь с князем за казной. По нашим сведениям, поход планируется Потемкиным в конце июня под прикрытием поездки по монастырям. Ваша задача, Егор Николаевич, подать сигнал в нужный момент и не дать вашему отцу ввязаться в противостояние с нашими людьми. Это и в ваших интересах, потому что если Павел Александрович окажет сопротивление, то в живых не оставят никого. Тихон Сергеевич доведет до вас подробности операции.
Милославский послушно склонил голову.
— Что же касается вашей награды… Покровительства рода Потемкиных вы, скорее всего, лишитесь. Зато приобретете мое. И в случае успеха я удовлетворю любую вашу разумную просьбу. Это не считая причитающейся вам награды за найденное. Сослужите мне эту службу, Егор Николаевич!
Каким мог быть ответ на это заявление? Только вскочить и отрапортовать:
— Так точно, государь!
С уходом императора исчезло гнетущее ощущение маркера прицела на спине. Ожидающим взглядом посмотрел на главу Приказа государственной безопасности, который задержался в помещении, не последовав за боссом в открывшийся подземный проход.
— Жаль… такая комбинация пропадает, — задумчиво произнес тот. Вот не знал бы его — наверное, поверил бы, что старик случайно заговорил вслух. — Значит, так. Приказы императора не обсуждаются! Хочется его величеству возиться с этим… так тому и быть! Но, скажем так — я не расстроюсь, если Павел из этого путешествия не вернется. Иногда проще пережить некоторые запланированные потрясения, чем ждать их потом. Так что не геройствуй там особо! Выживет — хорошо, нет — не заплачу.
— А почему с ним договориться нельзя на берегу? Пообещать долю?
— Дело принципа. Это действительно собственность империи, что бы ни думали твои предки. Создашь прецедент — найдутся другие желающие попробовать. А князь, зная, что ничего кроме какой-нибудь бесполезной финтифлюшки не получит, просто откажется от этих поисков. Что удивляешься?! — огрызнулся он на мой недоуменный взгляд. — Думаешь, не пробовали договориться? Да, именно с этого и началась вся подпольная деятельность Потемкиных! Ты хоть представляешь, о каких объемах идет речь?
— Примерно.
— Вот именно, что примерно! Хуже того, попытка у нас только одна — твоя легенда и так трещит по швам. Вот что получается, когда любители вместо профессионалов за дело берутся! Не вздумай к матери в ближайшее время соваться! И ко мне тоже. Я найду, как с тобой связаться и передать инструкции. На этом все, пожалуй!
— Тихон Сергеевич!.. — тихо окликаю собравшегося уходить безопасника.
— Да?
— А обещанию императора насчет разумной просьбы можно верить?
Милославский внимательно смотрит на меня:
— Верить — нужно! И не говори мне, что эти жалкие браслеты мешали тебе определять правду! Кстати… Антон! Сними их.
Я так и не понял, откуда появился Кугурин, но он моментально отстегнул блокираторы, вернув мне возможность оперировать стихиями вне тела.
— Малыш! Переживи первую реакцию Павла и его людей, и можешь всецело рассчитывать на мою поддержку. Из вас двоих я предпочту тебя.
ИНТЕРЛЮДИЯ ДВЕНАДЦАТАЯ
Тварь подняла веки и оглядела свою территорию. Но нет, показалось. Все было как обычно. Она вновь закрыла глаза и погрузилась в зыбкую дрему. Тварь ждала…
ГЛАВА 15
Не знаю, каким я был спутником для Марии в оставшееся время бала; старался быть таким, как обычно, но, если честно, не уверен, что получилось. Вроде бы княжна уходила домой довольная. Но вот пилоты и Борис мои метания в последующие дни засекли на раз. И если приятель списал мои ответы невпопад на предэкзаменационный мандраж, то Олег с Алексеем в подобную причину не поверили.
— Выкладывай! — отловили они меня на берегу Невы, куда я выбрался в очередной раз проветриться.
Решение мной к тому моменту уже было принято, разве что детали осталось додумать, так что играть в молчанку не имело смысла. И да, я прекрасно осознавал, что, открывшись, не оставляю им выбора, потому что сама их суть не позволит им поступить по-другому. Но и мне особого выбора, к сожалению, не оставили.
На удивление, рассказ не удостоился ни одного комментария даже от обычно эмоционального Шамана. Что-то где-то сдохло.
Первым отмер Земеля:
— Лех, напомни — сколько по этикету он может взять сопровождающих? Троих или четверых?
— Так с ходу и не соображу. Как родственник он вообще должен один явиться. Хотя…
— Не-э! Не родственник! Смотри, он — дворянин, не родственник, совершеннолетний…
— Почему не родственник? Князь от своего отцовства не отказывается, — встрял я.
— Он кому-то постороннему тебя представлял как своего сына? — парировал Олег. — Нет! Даже как просто родственника не представлял. Дома он может говорить что угодно, но пока информация не подтверждена при посторонних свидетелях… Ты понял!
