Мама, вихрем ворвавшаяся в помещение, первым делом бросается ко мне, проверяя на отсутствие не запланированных природой дырок. Вырвавшись из рук родительницы, быстро обрисовываю обстановку. А дальше мы стали свидетелями чуда исцеления в исполнении профессионала. Оценив фронт работ, госпожа Васильева начала раздавать четкие и уверенные указания:
— Борис, за дверь! Желательно подальше. Без обид!
— Понял.
— Девочку прихвати, пусть раненым еды найдет.
— Пойдем, Маша, — потянул он за руку княжну, сцеживающую по капле силу жизни родителям и братьям.
Машка попыталась было взбрыкнуть, но напоровшись на строгий взгляд целительницы, сдулась и послушно вышла, поддерживаемая Черным.
Первым пациентом был назначен Вениамин, но тут я уперся — князь в этой неразберихе был важнее. Не став тратить драгоценное время на препирательства, маменька точечными вливаниями заживила многочисленные раны Кирилла Александровича и, дав ему возможность самостоятельно прийти в себя, бросилась к его старшему сыну.
В плюс водяному лезвию могу сказать, что срезы от него получаются чистенькие и ровненькие, просто загляденье, никакого сравнения с давнишней шамановской раной. Вовремя наложенный жгут остановил кровотечение, а золотые руки целительницы сделали все остальное. Попеременно ассистируя, мы с Метлой слушали пояснения, что, зачем и почему. И если Иван просто благоговейно внимал, стараясь не упустить ни крупицы, то я еще и смотрел.
Из остатков целебного сна князь вышел рывком, свалившись на пол. Оглядев нашу живописно заляпанную кровью компанию, сфокусировал свой взор на мне.
Отхожу от стола, где потрошат Шоту, и приближаюсь к хозяину дома.
— Что произошло?
Короткими фразами докладываю:
— Проплывал мимо, заметил нападение, вмешался. Нападение отбито, вся ваша семья ранена, кроме Маши. Еще уцелело пять человек, к сожалению, других выживших мы не нашли.
Горькая складка собирается на лбу мужчины, но он быстро берет себя в руки:
— А мои?
— Живы, сейчас их жизнь вне опасности, но всем потребуется время на реабилитацию.
— Кто эти люди?
— Целительница — моя мать, Васильева Дарья Дамировна. Ассистирует ей мой друг — Метелица Иван. Охраняют нас мои родичи, они на первом этаже. Позвать кого-то еще без вашего разрешения я не рискнул.
— Сколько времени прошло?
— Сейчас вечер, полседьмого. Когда на вас напали — мне неизвестно, мы подошли около четырех — точно не засекал.
— Я нанимаю ваше агентство, Егор!
— На что?
— Пока — на охрану и доставку семьи и раненых к нам в имение, потом… — Жесткий взгляд князя показал, что ответный визит вежливости к сегодняшним «гостям» состоится в ближайшее время.
— Охрана и доставка — без вопросов, катер стоит под окнами. Остальное — будем обговаривать отдельно. — Влезать во внутриклановый конфликт, не имея полного его понимания, было глупо. Хотя и так уже увяз выше крыши, а ведь зарекался сам себе! Мало мне пэгэбэшников и церковников, теперь еще и тут отмечусь! Но в любом случае метаться поздно: теперь у меня только один путь — с князем до конца.
Пока мы занимались выжившими, Михалыч отогнал трофейные катера на обычную платную стоянку неподалеку: мало ли какие в них сюрпризы. В разрушенном холле среди остатков былой роскоши дежурили Олег с Лехой, сюрреалистически смотрящиеся на фоне трупов и аккуратно сложенного и приготовленного к возможному бою трофейного оружия. Патронов было маловато, но князь недрогнувшей рукой отдал нам на разграбление свою оружейку, после чего и мы, и «Касатка» обзавелись еще несколькими убойными штучками.
— В клановые службы я обращаться сейчас не могу — непонятно, чьи приказы они будут исполнять, — объяснил свое решение Кирилл Александрович. — И пока я их вызову, пока они доберутся — пройдет время, а оно у нас истекает — надо срочно уходить. В имении у отца есть бойцы, больше врасплох нас не застанут. Из нападавших кто-то выжил?
— Трое простых бойцов, взятые рядом с вами, и пятеро были на катерах. Из одаренных — только тот, что разговаривал с вами, когда мы подошли. Я его в вашу же сеть упаковал.
— Семёна? Вот это отлично! Егор, а как ты их различаешь?
— Кого?
— Одаренных и неодаренных?
— У него на рукаве был ваш герб, что-то я не припомню ни одного кланового, чтоб был неодаренным. Слабенькие — встречаются, а вот совсем без источника — никогда не видел, — выкрутился я.
— Логично. Всех на борт взять сможем?
— Да, катер большой, сами же «Касатку» сосватали.
— Тогда грузимся!
До загородного имения мы дошли без приключений: то ли Фортуна устала испытывать меня на прочность, то ли просто пожалела. О посещении школы на следующий день не могло быть и речи — усадьбу перевели на осадное положение. Собственных яминских бойцов для этого хватало, а мы не рвались влиться в их дружный коллектив, предпочитая отдыхать и копить силы для следующего рывка. А еще Яминым-Задунайским страшно повезло, что на ближайшую неделю мама смогла отпроситься и согласилась сопровождать раненых; все-таки уровни у нас с ней были несопоставимы: там, где я брал количеством энергии, она добивалась того же результата умением и качеством. А, учитывая, что жизнь у нас была развита примерно на одном уровне, отдача от нее шла на порядок выше, чем от меня даже на самом пике формы.
Хотел бы сказать, что завтрак проходил в теплой дружественной обстановке, но так сильно соврать не смогу — атмосфера за столом была та еще, а на нас периодически сходились неприязненные или просто оценивающие взгляды. В основном злобой исходил невесть откуда взявшийся Ельнин, не участвовавший во вчерашнем побоище, да парочка неизвестных местных. Отношение остальных, в том числе и хозяина — патриарха семейства — было нейтральным.
Старый князь Александр Георгиевич, восседавший во главе стола, чем-то напоминал деда — такой же суровый и неприступный. Видимо, власть накладывает свой отпечаток, потому что такое же ощущение исходило и от бывшего императора, и еще от нескольких встреченных мною в высшем свете стариков. А с подобными кадрами ухо надо держать востро — это я крепко запомнил.
Место хозяйки пустовало, но накануне нас представляли пожилой женщине, сопровождавшей испуганным взглядом каждые носилки, затаскиваемые в дом.
По правую руку от отца сидел недолеченный и, похоже, не спавший ночь Кирилл Александрович, умудрившийся вчера отделаться множественными, но в целом несерьезными ранами. Если б не истощение, вызванное боем и нашими с Черным действиями, скакал бы уже козликом, а так — только-только начал восстанавливаться.
На следующем месте — грустная Машка. Борькина атака и ее хорошо вчера потрепала, но молодой организм почти справился с нагрузками, говорить про психику не берусь. Дальше расположилось несколько человек, из которых я знал только фонтанирующего негативом Ельнина да еще парочку видел мельком при летнем визите.
