Михаил Александрович много ездил по донскому краю, готовил статьи для «Правды», давал интервью, по издательским делам часто бывал в Москве. На экраны страны вышел фильм режиссеров И. Правова и О. Преображенской «Тихий Дон», снятый по первым двум книгам романа, в Большом театре шла опера «Тихий Дон» композитора И. Дзержинского. И именно в 1930-е годы, когда талант Шолохова был признан, он стал участником драматических общественно-политических событий в стране и, в частности, на Дону.
Он остро реагировал на трагические события, связанные с коллективизацией, не раз высказывался против беззакония, репрессий, грабежа казаков, злоупотребления властью и в Вешенском районе, и в крае. В поездках по колхозам Верхнего Дона он видит, что люди начинают пухнуть от голода, нет семян для весеннего сева, нет корма для скота, идет массовый падеж коров и лошадей. Нарастает безысходность, вера в справедливость почти утрачена.
16 января 1931 года Шолохов отправляет Сталину полное горечи письмо. В нем с еле сдерживаемым гневом он сообщает о злоупотреблениях при проведении коллективизации на Дону, об угрожающем положении в колхозах ряда районов Северо-Кавказского края, просит прислать комиссию в бывший Донецкий округ. В 25 с небольшим лет молодой писатель осмелился прямо сказать вождю о том, как на Дону идет коллективизация: «Горько, т. Сталин! Сердце кровью обливается…»
Когда в самых хлебных регионах страны был страшный голодомор и умирали тысячи людей, М.А. Шолохов вновь обращается напрямую к Сталину с письмом, в котором открыто говорит ему и ЦК о голоде на Дону и преступных действиях краевого руководства…
— А что конкретно он писал Сталину?
— Давайте еще раз зайдем в музей, я вам покажу… Вот это письмо. Читайте сами.
«4 апреля 1933 г. Т. Сталин! Вешенский район не выполнил плана хлебозаготовок и не засыпал семян. В этом районе, как и в других районах, сейчас умирают от голода колхозники и единоличники; взрослые и дети пухнут и питаются всем, чем не положено человеку питаться, начиная с падали и кончая дубовой корой и всяческими болотными кореньями.
Я видел такое, чего нельзя забыть до смерти: в хуторе Волоховском Лебяжинского колхоза, ночью, на лютом ветру, на морозе, когда даже собаки прячутся от холода, семьи выкинутых из домов жгли на проулках костры и сидели возле огня. Детей заворачивали в лохмотья и клали на оттаявшую от огня землю. Сплошной детский крик стоял над проулками. Да разве же можно так издеваться над людьми? В Базковском колхозе выселили женщину с грудным ребенком. Всю ночь ходила она по хутору и просила, чтобы ее пустили с ребенком погреться. Не пустили, боясь, как бы самих не выселили. Под утро ребенок замерз на руках у матери, сама мать обморозилась».
Далее в этом письме М.А. Шолохов перечисляет зверские способы, при помощи которых добыты 593 тонны хлеба:
«В Лебяжинском колхозе ставили к стенке и стреляли мимо головы допрашиваемого из дробовиков. В Верхне-Чирском колхозе допрашиваемых ставили босыми ногами на горячую плиту, а потом избивали и выводили босых же на мороз. Это — не отдельные случаи загибов, это — узаконенный в районном масштабе «метод» проведения хлебозаготовок».
— Да, суровую правду-матку — а тем более по тем временам — вывернул он «вождю народов». Судя по всему, несмотря на свою молодость, каких-то 28 лет, Михаил Александрович имел большой авторитет в донском крае, все знал, за всем смотрел, всем интересовался. И был, если можно так выразиться, недреманным оком степей донских, простых казаков… И какая реакция была у Сталина на это обращение Шолохова?
— На письмо Сталин сразу ответил телеграммой, в которой просил сообщить «о размерах необходимой помощи». Вскоре на Дон было отправлено 120 тысяч пудов хлеба, и тысячи людей были спасены от голода.
— То есть власть с мнением Шолохова все-таки считалась и даже приняла кое-какие меры. Но тогда возникает вопрос: за что же было убивать Шолохова? Кто мог посметь поднять руку на человека, с мнением которого считался сам Сталин?
— Шолохов позволил себе непозволительное: он обличил в преступлениях местное начальство, в частности краевой НКВД. Оно ему такого, естественно, простить не могло, и деятели всесильного ведомства стали искать способ отомстить.
— Да, понимаю, месть — конечно же, дело людское, но есть ли этому какие-то документальные подтверждения?
— Да. В середине тридцатых годов в один из приездов в Москву Михаил Александрович, как всегда, остановился в гостинице «Националь». Поужинав со своим другом В. Кудашевым в ресторане гостиницы, они довольно поздно — уже за полночь — расстались. Михаил Александрович лег спать, но его разбудил телефонный звонок. П. Буланов, секретарь наркома внутренних дел СССР Г. Ягоды, настойчиво приглашал писателя к себе домой, объясняя это позднее приглашение тем, что у него в гостях очень интересные люди, с которыми Михаилу Александровичу нужно встретиться.
— Михаил Александрович был знаком с Булановым? Любопытно, что их объединяло, когда и при каких обстоятельствах произошла их первая встреча?
— С ним Шолохов познакомился у Горького. Страстный охотник, Шолохов мечтал приобрести охотничью собаку, и Буланов подарил писателю щенка, потом даже приезжал в гости в Вешенскую.
Шолохов долго отказывался от позднего приглашения, но Буланов сказал, что уже выслал за ним машину. Михаил Александрович вынужден был поехать. Приехав к Буланову, Шолохов не обнаружил никаких гостей, стол был уже практически пуст, на нем оставалась недопитая бутылка водки, что-то из закуски, открытая банка сардин. Хозяин, извиняясь, объяснил, что все почему-то срочно разъехались, и предложил выпить, налив из открытой бутылки водки. Шолохов пригубил рюмку, от закуски отказался, так как был сыт. Но Буланов, наколов на вилку сардину, настойчиво предложил закусить. Михаил Александрович откусил маленький кусочек сардины, от дальнейшего угощения отказался и вскоре уехал.
В гостинице ему стало плохо, начались невыносимые боли в желудке. Шолохов позвонил Кудашеву: «Васька, я умираю». Примчавшись в гостиницу, Кудашев вызвал «скорую», которая каким-то странным образом оказалась рядом с гостиницей. Шолохова привезли на улицу Грановского, в Кремлевскую больницу. Как позже рассказывал сам писатель, у него создалось впечатление, что его ждали.
Дежурный врач, обследовав больного, диагностировал приступ аппендицита и предложил срочную операцию. Хирургическая бригада была в сборе, один из врачей, поздоровавшись, назвался Левиным.
И тут Михаил Александрович заметил, что медсестра тревожно-пристально смотрит на него, глазами как бы предупреждая о чем-то. Он все понял, встал с операционного стола, от операции отказался и ушел. Кудашев с вещами в приемном покое ждал его и отвез в гостиницу. Михаилу Александровичу по-прежнему было плохо.
Уже в гостинице им встретился пришедший на работу шеф-повар «Националя» Андреянович, с которым у Шолохова и его семьи были дружеские отношения. Увидев Михаила Александровича в таком состоянии, расспросив и поняв, что налицо все признаки отравления, Андреянович довольно быстро вылечил больного, отпоив его молоком. Аппендицит «рассосался»!
