За эту операцию Холостякова наградили орденом Суворова. Он стал единственным военным моряком, удостоенным сугубо сухопутной награды.
Долгое время новороссийская эпопея пребывала в тени и не пользовалась особым вниманием историков войны. И только в семидесятые о ней заговорили громко и сразу все. Еще бы, ведь в 1978 году генсек Брежнев написал книгу о своих ратных подвигах на Малой Земле. Вот только о Холостякове там не было ни слова. Странная забывчивость, ведь раньше они были даже на «ты». Но на каком-то этапе между ними как будто пробежала кошка. Возможно, это случилось, когда Холостяков написал воспоминания «Вечный огонь» и лишь вскользь упомянул в них Леонида Ильича. Генсеку об этом доложили…
После выхода книги «Вечный огонь» майор Цезарь Куников стал известен всей стране. Он стал первым Героем Советского Союза за бои в Новороссийске — звание было присвоено еще во время войны. А вот Холостякову Звезду Героя вручили только через 20 лет после Победы, в 1965-м.
Цезаря Куникова смертельно ранили через 8 дней после высадки десанта. Тело перевезли на Большую землю, похоронили в Геленджике.
На похоронах героя Холостяков впервые встретился с женой Куникова Натальей Васильевной. Они как-то сразу сблизились, потом долго переписывались. Холостяков чем мог помогал семье Куникова — Наталья Васильевна растила сына. Когда после войны умерла жена Холостякова, он сделал вдове Куникова предложение. У них родился сын. И вот такая дикая смерть.
Во время работы над делом Холостякова создали штаб — 4 следователя московской прокуратуры и 40 оперативных сотрудников им в поддержку. По тем временам это была довольна большая группа. Возглавил штаб Александр Львович Шпеер, следователь прокуратуры по особо важным делам. То, что дело поручили именно Шпееру, никого не удивило. У него уже было громкое имя — он раскрыл несколько резонансных преступлений. В частности, именно он занимался расследованием трагедии в «Лужниках», которая случилась за 9 месяцев до убийства Холостякова — 20 октября 1982 года, когда в давке после футбольного матча между московским «Спартаком» и голландским «Хаарлемом» погибли 66 человек.
Думаю, что об этом деле надо рассказать обязательно. И сделать это не ради любопытства, ведь о нем ни в советское, ни в постсоветское время практически ничего не писалось, а ради того чтобы показать масштаб личности следователя, которому сразу после одного важного дела поручили расследование другого и не менее сложного дела — дела об убийстве Холостякова.
Итак, 20 октября 1982 на Центральном стадионе имени Ленина проходил отборочный матч 1/16 розыгрыша кубка УЕФА. На футбольном поле встретились московский «Спартак» и голландский «Хаарлем». Накануне ночью неожиданно ударили морозы — минус 10 градусов. Поэтому народу на стадион пришло мало, и всех отправили на две трибуны. Ближе к концу матча, когда победа спартаковцев была уже предрешена, основательно промерзшие болельщики потянулись к выходу. Милиция, тоже продрогшая, их подгоняла на выходе — обычное дело, ничего экстраординарного.
И никто не знал тогда, что в это время происходит на лестницах под трибуной…
А там в темноте плотная толпа сбивалась все сильнее перед решеткой, которая обычно бывает открыта полностью. Но в тот день она почему-то была открыта всего на четверть.
Кто-то уже почувствовал неладное. Люди сбились так плотно, что — ноги поднял и не падаешь, потому что толпа тебя уже несет сама. Как рассказывал один из очевидцев: «В какой-то момент я ноги свои просто потерял… То есть они переплелись с чьими-то ногами и начали уходить мне за спину».
Другой очевидец: «Я уже чувствую, что не иду, а лежу. И на мне сверху еще кто-то, а потом еще…»
Образовался как бы громадный бутерброд из человеческих тел… Люди кричали, хрипели, задыхались… А сверху, с балкона, через сломавшиеся перила, другие люди падали вниз, на бессильно копошащиеся тела… Ломали руки, ноги, у кого оставались силы — отползали в сторону.
Еще один очевидец: «Меня спасло только, что я был зажат лишь по пояс, мог дышать, что-то соображать… Мимо пробегал человек. Я кричу: «Вытащи меня!» Тут второй подбежал. В общем, они меня не то что вытащили, они меня выкрутили, вот как шуруп выкручивают отверткой… Я сделал целый оборот. Ну, там ботинки, конечно, мои остались. Я потом сидел без сил в какой-то луже. Рядом сваливали других людей. Была полная темнота…»
На следующий день в «Вечерке» появилось единственное сообщение о трагедии: «Вчера на стадионе в Лужниках при выходе зрителей в результате нарушения порядка движения произошел несчастный случай». Небольшая заметка.
Но слухи по столице распространились моментально — 340 погибших! У спартаковских фанатов принято до сих пор считать, что погибло более 300 человек.
В зарубежных газетах назывались другие цифры: 70 погибших, 150 раненых.
Следствие установило: жертвами давки стали 66 человек, в основном подростки. Из них три — девушки. Причина смерти — удушье.
Следователь Шпеер отрабатывал три версии. Одна из них — неправомерные действия работников милиции.
Трагедия пришлась на период жесткого давления на фанатское движение. Запрещалось носить шарфы с символикой клуба, на стадионах ввели запрет на скандирование речовок. Фанаты, в свою очередь, не сдавались. И тогда 20 октября 1982 года противостояние продолжилось. На этот раз между красно-белыми и милицией. Спартаковские достали шарфы, шапки, флаги… Конечно, милиции это не очень понравилось. Блюстители порядка пытались вытащить самых активных фанатов с трибун еще во время матча. В ответ в них полетели снежки и обломки льда. Фанаты практически выгнали милицию с трибун, сбивали им шапки и фуражки… И, как они утверждали потом, милиция попыталась отыграться после матча. По их мнению, милиционеры специально сузили выход после матча, чтобы выловить зачинщиков беспорядка.
Но было и еще одно обстоятельство. Всего за 20 секунд до финального свистка «Спартак» забил второй гол, часть уходивших болельщиков повернула назад. По мнению многих, именно в это время в подтрибунном пространстве стадиона и началась давка… Не была предусмотрена и организована эвакуация пострадавших людей, которых еще можно было спасти. Свою роль сыграло то, что в протоколах сухо называется — «стечение обстоятельств». Например, у одной из девушек соскочил ботинок с ноги. Она решила его надеть, остановилась, задние начали напирать, создалась давка… И таких случаев было немало.
Шпеер скрупулезно выяснял, так ли это. Он вообще рассматривал все версии, не отбрасывая заранее ни одну из них. И доказал, что люди погибли из-за халатности администрации стадиона — директора и коменданта, — рассадившей болельщиков в одном секторе, а потом открывшей один выход.
Но вернемся к нашему делу. Еще не высохли чернила на протоколах допросов и обвинительном заключении, которые писал Шпеер по делу о трагедии на стадионе, как ему поручили дело Холостякова. Преступление сложное. Как говорят криминалисты, совершенное в условиях неочевидности — это когда на момент возбуждения уголовного дела неизвестно лицо, его совершившее. Но Шпеера это не пугало — только раззадоривало. На таком деле можно было показать свой уровень. И он это сделал.
