А вот Леонид Парфенов: «Журналистика как ремесло – это сумма приемов, почти штампов, и гораздо важнее, чем ты владеешь, кроме них. Сплошь да рядом “лучшими по профессии” оказываются выучившиеся журналистике историки, переводчики и даже кандидаты биологических наук…» Чем не журналистика просвещения?
...
Для того чтобы журналист мог сохранить право говорить своим голосом, он должен найти такую нишу, где он был бы более компетентен, чем его аудитория. На один порядок, чем аудитория, и на два порядка, чем его начальство.
Известный тележурналист Аркадий Мамонтов (автор разоблачительных фильмов, прежде всего «Шпионы», из цикла «Специальный корреспондент»; в этой картине он рассказал об операции российских спецслужб, разоблачивших сотрудника посольства Великобритании, собиравшем сведения с помощью спецприбора, замаскированного под обычный камень): «Своим словом, своей работой надо поднимать страну и поэтому освещать и успехи, и провалы». Чем не агитпроп?
А «сумма приемов» остается все той же. Журналист пишет прежде всего о людях, разговаривает с людьми, информацию получает от людей, его статьи читают тоже люди. Поэтому основа работы журналиста – работа с людьми. И для людей.
По воспоминаниям Всеволода Овчинникова, работать с людьми его учил выдающийся кинодокументалист Роман Кармен: «Ты должен человека “расколоть”… когда с этими героями труда беседуешь, они с тобой говорят штампами из того, что о них писали другие журналисты. И вот надо человека сразу сбить с этого тона…
Я делал так: “А вот в этот день, о котором мы говорим, когда ты подгреб последний кубометр земли к монгольской границе, чем тебя утром жена накормила?” Он начинает вспоминать, то есть уже сбился. Я опять: “А на тебе что было, кроме штанов?” – какие-то подробности. И он начинает говорить уже по-другому. Моя ведь трудность была в том, что я в этом месте всего два дня, а мне нужно из этого человека много высосать. И вот я в голове картины отдельные представлял и то, что мне для этих картин нужно, старался от него получить».
При этом, как замечает журналист Андрей Колесников, ставший знаменитым благодаря своим политическим репортажам в «Коммерсанте», «должна быть предельная отстраненность от человека, о котором ты пишешь, – вообще ничего личного». А это очень тяжело: «Все же происходит незаметно – ты вроде держишь себя в руках, критикуешь, тебе ничего не нравится, а потом вдруг замечаешь, что все не так уж и плохо и что на самом деле он все правильно делает. Господи, да если разобраться, он и ошибок-то никаких не совершает… вот бы и дальше так было! Но это очень опасное ощущение, и с ним надо бороться – я и боролся все время. И продолжаю бороться. Из-за этого в моих репортажах даже проскакивает слишком критическое отношение к персонажу. Потом даже думаешь – может, он и не заслужил всего этого. Но такой перебор происходит как раз из-за боязни ответить на подобный вопрос уверенно и с удовольствием: да, понравился. Очень!»
Такой подход можно назвать циничным. И сами журналисты это признают. Некоторые этим даже бравируют. Популярный в конце 80-х – начале 90-х телеведущий Александр Невзоров как-то бросил: «Репортер – это человек, который в доме повешенного говорит о веревке».
Аркадий Мамонтов, долгое время отработавший в «горячих точках», заметил: «Журналист должен обладать достаточной степенью цинизма… Снимать можно все – показывать все не надо. Но иногда кадры должны быть шокирующими, чтобы пробить стену равнодушия у людей, у властей предержащих, чтобы они принимали меры, чтобы не повторялись эти горы трупов, плач, слезы и разрушения. Цинизм в данном случае нужен журналисту так же, как гражданская позиция и душа… Ты должен быть прежде всего профессионалом, но добрым профессионалом – должен все видеть, все замечать, на все реагировать. Запоминать, снимать, разговаривать, но делать это не со злобой, а с душой – тогда все получится, и в материале это будет видно».
А для этого журналисту необходимо задавить в себе страх. Страх бывает разный – можно бояться бандита, можно – чиновника, а можно – самого себя. И этот страх надо преодолевать. И «стариков» этому учили точно так же, как учат в газетах и сейчас.
...
«Журналист должен обладать достаточной степенью цинизма… Снимать можно все – показывать все не надо. Но иногда кадры должны быть шокирующими, чтобы пробить стену равнодушия у людей, у властей предержащих…»
Ветеран «МК» и известный москвовед Лев Колодный говорит: «В газете учили ничего не бояться. Допустим, был академик Курчатов. И мне сказали: “Пойди сделай с ним интервью!” Как так? Я бы сам на такое никогда не решился. Но сделал. Очень просто: пошел в библиотеку имени Ленина. Прочитал там все, что было по этой теме. И написал как бы беседу с ним. В виде интервью. Я задаю вопрос – он отвечает. Потом узнал, где находится этот институт ядерной физики, поехал туда. Оставляю письмо на бланке “Московской правды”. И пишу: “Игорь Васильевич, уважаемый, посмотрите, пожалуйста”. Приезжаю в редакцию. Звонок с городского телефона: “С вами будет говорить Курчатов!” Он мне: “Молодой человек, а хорошо написали! Можно, я поправлю только в одном месте?” Я говорю, можете править хоть все. Он поправил, расписался. Все».
Бывает, что человека к занятиям журналистикой готовит сама жизнь, без его непосредственного участия. Примерно так складывался путь в профессию у Владимира Познера. Как бы свой и вместе с тем совершенно «не наш человек», непонятный, выросший в иных условиях, нежели его коллеги. В пять лет он гулял с мамой по Ницце. В семь – сел за парту в американской школе. В семнадцать – закончил школу в Берлине и еще несколько лет туда ездил на каникулы, потому что там его семья. Человек, с рождения воспринимавший домом не только советскую страну, но и весь мир. Баловень судьбы, как сказали бы в старину. Француз в Америке 1940-х, еврей в СССР, русский в Америке 1980-х, американец в России 1990-х – на каждом новом этапе биографии жизнь выдавала ему незаменимое для журналиста качество – четко и емко описывать происходящее, не становясь его частью.
Но так бывает очень редко. Чаще путь в журналистику ничем не отличается от любой другой профессии: школа, институт, газета (студия). Впрочем, началом пути может быть и завод, и офис, и балетное училище. Главное, пожалуй, – это некое внутреннее ощущение, необходимость писать (или снимать) и рассказывать. То, что позволяет самим журналистам заявлять, что журналистика – это не профессия.
Прообраз жизни
«Журналистика – это не профессия, а образ жизни. Вовсе не обязательно иметь журналистское образование, чтобы быть журналистом. Нужно иметь некий жизненный опыт, нужно понимать, почему ты хочешь быть журналистом, что это для тебя значит, потому что журналистика требует от человека ответственности. Мне кажется, многие люди идут в журналистику, полагая, что это такая авантажная профессия, весьма привлекательная, гламурная даже, приносящая известность и деньги. Но это все не так. Я считаю, для того чтобы быть журналистом, человеку нужно сначала получить какое-то образование, но не журналистское, также необходимо иметь некоторый жизненный опыт, прежде чем пойти в эту профессию. Нельзя научить человека быть журналистом, точно так же как нельзя научить человека быть писателем или художником. Можно научить человека рисовать, но научить быть художником невозможно. Самые главные качества журналиста – это любопытство, желание узнать почему, то есть все время задавать вопрос “Почему?”, ничему и никому не верить на слово, а все время пытаться проникнуть в суть вопроса, то есть должно быть любопытство. Это, может быть, самая главная, но далеко не единственная черта». К словам Владимира Познера сложно что-то добавить. Но можно.
