– То есть как, с больничной койки, в протезе?
– Ну да. 25 июня 2003-го я подорвался, попал в госпиталь, а в сентябре уже уехал в командировку.
– Подорвались в Чечне и уехали в Чечню?
– Ну да. Под Аргуном подорвался, это такой наш рабочий район, скучать там не приходится. И сейчас, я думаю, там работы много. Но раз говорят мир, значит, мир.
– А вы верите, что там мир?
– А нам верить не надо. Нам надо готовиться к худшему. Политика для военного – это лишнее.
– Но многие ваши коллеги недовольны нынешней политикой в отношении Чечни.
– А что говорят по телевизору? Все хорошо там? Значит, все хорошо. Анализировать будем тогда, когда скажут, что пора в командировку.
– Думаете, скажут?
– Посмотрим.
– А у вас семья есть?
– Есть. Вот Паштет. Я его в 2004-м привез из Чечни. Он боевой друг. На военных бортах летал. Ранен был. Болел, четыре раза откачивали. Ну, жена тоже есть, ребенок.
– А квартиру вам дали?
– Дали в прошлом году. Вот тут, за штабом. На территории части построили дом. Часть квартир отдали военным Московского гарнизона, остальное продали. Бизнес.
– Вы, похоже, бизнес не любите?
– «Бизнес» – не наше слово.
– А какое ваше?
– Просто работа.
– Выходит, вы квартиру получили в 46 лет?
– Да. Ну, тоже неплохо. Хотя в командировках думать о квартире или семье нельзя. Результата не будет. А надо думать о результате.
– Не одобряете людей, которые уходят из армии, потому что нет жилья и денег?
– Может, они потом себя найдут. Просто у каждого трудности случаются и главный бой еще впереди. Сегодня он уволился, а лет через пять, может, у него еще появится дело нормальное. Пусть готовится каждый день к этому делу – морально, физически. Нужно быть готовым всегда.
...
«Сегодня он уволился, а лет через пять, может, у него еще появится дело нормальное. Пусть готовится каждый день к этому делу – морально, физически. Нужно быть готовым всегда».
– Вы встречались с Владимиром Путиным, когда он вам звезду Героя вручал, а потом и с Дмитрием Медведевым, когда награждали за Грузию. О чем говорили?
– Поздравляли.
– О проблемах не говорили?
– Путин спросил: «Где живешь?» Я сказал: «В общаге». Он: «Понятно».
– Квартиру после этого дали?
– После этого, через четыре года.
– Объясните, чем отличается задача десантника от другого военного? Вы же не прыгаете в тыл врага с самолета?
– Мы можем и прыгать. Высаживаться, где надо.
– Вот в Южной Осетии какая задача у вас была?
– Передовые отряды подготовить, найти и обезвредить их группы передовые, а главное – собрать разведданные, чтобы основная масса наших войск вела успешное наступление и уничтожение противника.
– То есть вы в первом эшелоне?
– Я сколько себя помню, хожу старшим головного дозора. Сами ВДВ считаются как бы передовым отрядом армии. А наш полк, войсковая разведка, считается передовым отрядом всего ВДВ.
– А у вас один позывной все эти годы?
– На Балканах был «Рус77», потом остался только «Рус», «77» долго выговаривать.
– Почему «Рус»? Вы считаете себя русским патриотом?
– А что, это плохо? Надо работать. Мы не так долго живем, чтобы оставаться зрителями всю жизнь. Особенно если ты в состоянии помочь. И не только в командировках, но и в мирной жизни.
– Сегодня многие люди боятся детей в армию отдавать. Армия стала символом зла. Вы как на это смотрите?
– А как тут смотреть? Учится парень в школе, потом в институте, потом косит, бегает, как заяц, справки ищет. И так до 27 лет. Кто-то из друзей пошел на концерт, как в «Норд-Осте». Кто-то в школу. Где-то захватили школу, где-то концерт. И вот один убит товарищ, другой погиб. Кто-то выжил. А кто спасал? Военные. Если все закроемся, не пустим сыновей в армию – что будет?
– Но в армии дедовщина, убивают пацанов ни за что.
...
«У нас армия – это кто? Это народ. Какое общество, такая армия».
– У нас пацанов убивают в подъездах, в ресторанах, в клубах и в школьных туалетах убивают. У нас армия – это кто? Это народ. Какое общество, такая армия. Да еще влияние Запада – вседозволенность, демократия и другие модные слова. Только у них свои особенности, а у нас свои. У нас страна многонациональная, нам их методы не подходят. И вообще, слабость провоцирует насилие. Почему часто нападают на женщин, пенсионеров, детей? Потому что слабые. В ответ ничего не будет. Нужно уметь за себя постоять как на уровне государства, так и на уровне каждого человека. Нужно готовиться к худшему, чтобы этого не случилось. А ходить в розовых очках, ля-ля-тополя, а потом тебя сбили на зеленый свет, и тот, кто сбил, скрылся, и ему ничего не будет. Вот это ждет всех, кто прячется. И если на улице кого-то бьют, неважно кого – девочку, мальчика, бомжа, – а ты прошел мимо и не вмешался, – все, кердык, с тобой то же самое будет. Не можешь ударить, хотя бы просто в милицию позвони. Уже хорошо.
– Когда вам приказ отдают, вы всегда готовы выполнять, не думая, почему такой приказ?
– Мы думаем, как выполнить приказ лучше.
– Расскажите о войне с Грузией.
– С той стороны оснащение было хорошее. У нас все штатное, все как обычно, а они были напичканы самой современной техникой, вооружением, снаряжением, связью, ракетами «земля – воздух». Много чего у них было. По радиоэлектронике у них все самое современное. В общем, подготовлены они были очень хорошо. Им не повезло с инструкторами. Или сэкономили на инструкторах, или еще что. Если бы их инструктора были заинтересованы, у нас было бы больше трудностей и проблем.
– Что вы имеете в виду?
– Каждая страна имеет своих советников или инструкторов. У нас это наши офицеры. У них это иностранцы. Не секрет, что украинцы сильны в радиоэлектронике, они и по ракетам, например, хорошие специалисты. По тактике, по диверсиям – это турки. А то, что у грузин турки работали инструкторами, это я точно могу сказать. Потому что при работе в Чечне часто попадаются наемники с турецкими паспортами и с грузинскими визами. Не исключено, что там и наши были, из наших районов. Но нам, в общем, все равно, под каким знаменем они и какой национальности. Если идут против государства с оружием в руках, значит, надо их уничтожать.
– Но они ведь шли не против нашего государства? Южная Осетия тогда еще даже не была признана Россией…
– Статуса не было, но мы считали, что это наши…
– Почему «наши»?
