Вице-президент его компании живет в Лос-Анджелесе.
Их разделяют две тысячи километров и два часовых пояса. Бизнесу это не вредит.
Несколько раз в год они встречаются. Главным образом, если их приглашает на weekend Билл Гейтс. Поиграть в бейсбол. Это действительно единственное дело, которое нельзя уладить по телефону.
Все остальное можно замечательным образом обсудить, сняв трубку и набрав номер. Совершенно незачем запихивать себя и пятнадцать килограммов документов в самолет. Чтобы потом сидеть в каких-то прокуренных комнатах, принимая якобы жизненно необходимые для бизнеса решения.
Его офис похож на контору адвоката в глухой провинции.
Его годовой оклад в Berkshire Hathaway составляет $100 тысяч. Цена рыночного пакета акций этой компании и есть его главное богатство. С которым в 2008 году он возглавил список Forbes. Которое не подвело его и в кризис – 2009 год Berkshire Hathaway закончила с ростом по всем показателям.
Он никогда не работает по ночам. И никакие новости из делового мира не могут заставить его пропустить обед.
Уоррен Баффет в цитатах
Закон Уоррена Баффета больше похож на общее место. Но это общее место сегодня стоит почти триста миллиардов долларов в активах и чуть меньше ста пятидесяти миллиардов в акциях. Уоррен Баффет понял, что все заводы, газеты и пароходы имеют свою настоящую цену. И она не имеет ничего общего с тем, что происходит на бирже.
Поэтому вот он проводит время за чтением. Изучая не биржевые сводки, а балансы, обороты, угадывая скрытые резервы, вычисляя денежные фонды и материальные ресурсы. Он читает медленно и принимает решения годами. В горах финансового мусора он старательно выискивает компании – не те, которые дешевы, а такие, которые биржа недооценила.
Попасть в инвестиционный портфель Berkshire Hathaway еще сложнее, чем в вышеупомянутый перечень Forbes. Баффет приобретает не акции, а бизнес. Акции, по его мнению, не более чем резаная бумага. Он купил одиннадцать процентов Gillette не оттого, что курс оказался особенно благоприятен. Просто: «Приятно отправляться вечером в кровать, зная, что в мире есть два с половиной миллиарда мужчин и все они на следующее утро будут бриться. Большая часть бреется лезвием King Gillette, изобретенным сто лет назад».
Поэтому можете быть уверены: если завтра курс Gillette упадет на девять десятых, Уоррен Баффет не продаст ни одной акции. Он просто будет ждать. Год, два, десять. Времени у него достаточно. «Coca-Cola продает восемьсот миллионов бутылок в день. Наша доля – пятьдесят миллионов».
Главное – никогда не нужно следить за состоянием биржи. «Если акции падают на десять процентов и вас это выбивает из колеи, значит, вы думаете, что биржа лучше вас знает, как обстоят дела в вашем бизнесе. В этом случае вы полный идиот. Никогда не пытайтесь понять, что происходит с рынком».
Он вообще не выносит всех этих игроков в компьютерные игры, которые живут между экраном и телефоном, совершая миллионные сделки за полторы секунды. По мнению Баффета, любой выпускник бизнес-колледжа должен подписать нерушимое обязательство: не принимать за время своей жизни больше двадцати решений. «Если вы работаете сорок лет, то одного решения за два года – более чем достаточно».
Он считает, что все биржевые операции можно спокойно прекратить года на два. «Если в вашей фирме все в порядке, курс позаботится о себе сам».
Баффет никогда не покупает то, в чем не разбирается. «Я понимаю, что такое шоколадный батончик «Hershey's» и что такое Coca-Cola. Я могу предсказать, что с ними будет через пять лет. Билл Гейтс – отличный парень, мы очень дружим. Возможно, он даже самый умный парень из всех, кого я встречал. Но я понятия не имею, что это за маленькие штучки, которые он делает».
Баффет не боится признавать свои ошибки. «В целостном виде идея поиска через Интернет никогда не приходила мне в голову, я как-то не задумывался об этом. Зато теперь мы в GEIKO отваливаем этим парням из Google огромные деньги за то или иное ключевое слово».
За исключением акций Guinness, у него почти нет акций иностранных фирм. И дело отнюдь не в патриотизме, на котором помешана вся Америка. «Если я не могу сделать деньги на американском рынке, оборачивающем четыре триллиона в год, мне, очевидно, вообще нечего делать в этой профессии».
Баффет способен пошутить над чем угодно. Над собой в том числе: «Я на самом деле ношу дорогие костюмы, они просто на мне выглядят дешево». Над золотым стандартом: «Его (золото) выкапывают где-то в Африке или где-то еще, потом переплавляют в слитки, снова закапывают и расставляют вокруг него охрану. Это бесполезно. Если бы кто-нибудь с Марса за этим наблюдал, он сломал бы себе голову».
И он точно знает секрет успешного бизнеса: «За что я люблю табачный бизнес? Производство сигареты стоит пенни. Продается она за доллар. Вызывает привыкание. А лояльность к бренду просто фантастическая».
Газеты для народа // Аксель Шпрингер и Axel Springer AG
Аксель Шпрингер был газетчиком по профессии, самовлюбленным донжуаном по характеру и диктатором по призванию. Сам он считал себя вторым земным воплощением Иисуса Христа. Своим апостолам он завещал миллиард марок и самый большой газетный концерн Европы.
Между войнами
На протяжении сорока лет Германия носила ту одежду которую Аксель Шпрингер называл элегантной, ездила в автомобилях, рекомендованных его экспертами, и голосовала за политиков, которых он поддерживал.
Он превратил издание бульварной прессы в точную науку и преподал ее своим сотрудникам. Прежде чем сделать свою последнюю – пятую – жену почти единоличной наследницей своего состояния и издательства Axel Springer Verlag AG, он заставил ее закончить колледж и изучить менеджмент издательского дела.
Эта предусмотрительность окупилась, как окупались решительно все его начинания. В 1994 году его издательский дом принес сто двадцать миллионов марок чистой прибыли, превзойдя все собственные рекорды и оставшись крупнейшим концерном массмедиа в Европе. Через десять лет после смерти издателя Германия по-прежнему одевалась, покупала автомобили и голосовала на выборах в соответствии со вкусами Axel Springer...
Когда закончилась Первая мировая война, Акселю было шесть лет. Его жизненное предназначение состояло в том, чтобы унаследовать маленькую отцовскую типографию и газетное издательство в крохотном немецком городе Альтона. Мать, Оттилия Шпрингер, любила искусство и боготворила сына. Сын любил искусство и боготворил модисток.
Оттилия надеялась, что гениальный сын станет певцом. Отец-издатель из всех видов пения предпочитал хоровое (в пивных) и подозревал всех артистов в неблагонадежности. Как и полагается респектабельному гражданину, в пригороде он содержал любовницу. Не отказываясь при этом и от совсем мимолетных приключений.
Юного Акселя обучали типографскому делу и не стесняли в расходах. Он представлялся новым знакомым: «Я – Аксель Шпрингер, сын богатых родителей». От отца он унаследовал хорошее чутье на полезных сотрудников, вкус к сальным шуточкам, любовь к недорогим проституткам и непреодолимую обывательскую трусость, которая не помешала ему впоследствии приобрести репутацию грозы политиков и коллег (дома перед зеркалом он тщательно репетировал приступы необузданного гнева).
