– Накрыть на стол!.. Если все повернулось так
по-артански, то нам следует все же промочить горло. Все сроки сокращаются!
Выходит, герой волен идти на поиски хоть сегодня… но мы должны помочь, чем
сможем. Область, о которой он говорит, в самом сердце гор, в недоступном месте.
Надеюсь, Придон, ты знаешь какие-то приметы того храма, иначе искать придется
долго… К тому же тебе туда добираться годы. Не думаю, что этого жаждешь, хотя я
слышал артанскую поговорку, что счастье не в самом счастье, а в пути к нему…
Ха-ха!
Он захохотал, явно находя такую поговорку глупой и забавной.
Старый маг бросил короткий взгляд на Придона.
– Но что можно сделать?
Придону почудилась некая подсказка тцару. Тулей кивнул.
– Если герой доедет до заставы Трех Мечей, то оттуда мы
перевезем его на драконе через горы.
Горасвильд ахнул.
– И раскрыть врагу наши тайны? Тулей поморщился.
– Какие тайны за один перелет? А драконы летают и над
Артанией. Решено! Как только он будет готов, сразу же волен к заставе…
– Я волен хоть сейчас, – ответил Придон
твердо. – Как только увижу Итанию. Горасвильд вспылил:
– Да как ты смеешь, дерзкий, ставить условия самому
величайшему из властелинов…
Он наткнулся на твердый взгляд тцара, поперхнулся, сник.
Тулей кивнул.
– Резонно. Эй, позвать Итанию!
Снова незаметный человек выскользнул за двери. Барвник тем
временем наклонился к Придону, втолковывал настойчиво:
– Мы не враги, понимаешь?.. По крайней мере, сейчас.
Ибо добываешь обломки меча для нас, для Куявии. Понимаешь? Так что наша помощь
– настоящая. Мы в самом деле хотим, чтобы ты сумел добраться до цели. И чтобы
сумел вернуться. Потому мы берем на себя то, что знаем лучше. Тебе не надо
искать дорогу – тебя доставят к самой границе земли дивов.
Горасвильд ядовито улыбнулся.
– А уже дальше, как сам хотел, ножками, ножками. Придон
не повел в его сторону и бровью. Барвник поморщился, сказал настойчиво:
– А потом… потом на то же место снова пришлем дракона.
На нем и вернешься в Родстан или в Родень. А уже оттуда сюда, в Куябу.
И снова увижу Итанию, мелькнуло в голове Придона. И она
увидит, насколько я силен и отважен. Увидит, что я сделал то, о чем другие
только трусливо мечтают.
Сердце внезапно затрепыхалось. Прямо в зале восходит солнце,
но никто ничего не видит, тело бросило в жар, будто прыгнул в горячую воду,
глаза безумно шарят по всех трем дверям, и тут наконец одна отворилась, Итания
вошла… вплыла… внесло ли ее волшебство – он не заметил, только видел ее, слышал
ее, а в нем снова говорил неведомый бог, в голосе которого мощи больше, чем –
страшно вышептать! – чем в могучем гласе грозного и яростного бога войны,
сражений, побед и воинской славы.
Итания присела рядом с отцом, глаза ее смеялись, Придон
слышал ее чарующий голос, в нем самом пели райские птицы, а от восторга он мог
бы взлететь и кувыркаться под сводами. Итания посматривала на него сперва со
страхом, потом с изумлением, наконец он понял, что она слушает его безумные
речи с непонятным огоньком в глазах.
Он сам не понимал, что говорил, а иногда и вовсе не слышал,
голос бога слишком силен, а слышно было только стук сердца да грохот крови в
ушах. Но его слушали, даже старый однорукий маг, которому такие речи должны
быть вовсе омерзительны и богохульны, слушал, однажды даже кивнул, только глаза
оставались темными, как лесные озера ночью.
Затем солнце померкло, повеяло стужей по обнаженной коже. Он
ощутил, что Итания покидает их раньше, чем она поднялась, никто еще не заметил
потери, а его грудь пронзили тысячи ножей, Итания это как-то поняла или ощутила
его боль, он уловил в ее глазах сочувствие… потом она исчезла.
Остальные даже не заметили переход знойного дня в темную
ночь, переговариваются, поднимают кубки, хрустят орехами, едят холодное мясо и
рыбу, как из тумана донесся голос Тулея:
– Ну что, Придон, ты видел Итанию. Принеси весь меч –
ты ее получишь. Но… если ты уже знал, где рукоять…
Выплыло лицо грозного тцара Куявии. Тулей сидел в кресле,
откинувшись на спинку, могучие длани на широких подлокотниках, в правой руке
чаша с остатками красного вина. В глазах насмешливое любопытство.
Придон страшным усилием воли, даже затрещали нити Души,
выдрался из сказочного мира в этот, грубый, неустроенный, кивнул:
– Знал.
Даже голос ему показался хриплым, грубым и неестественным,
ибо только что говорил с Итанией на небесном языке богов, который ей, конечно
же, ведом по крови, по рождению.
Тулей насупился, глаза сердито блеснули из-под густых
косматых бровей.
– Тогда чего понесло в старый храм?
– А я любопытный, – ответил Придон, ибо куявы –
враги, а врать врагам – это не врать, а благородно вводить в заблуждение
противника. – Хотел посмотреть, что за боги правят Куявией.
Он в очередной раз оскорбил всю Куявию, вроде бы
ненамеренно, он-де тупой варвар, не понимает разницы, однако теперь и Тулей
уловил намек, посмотрел подозрительно. Придон сделал каменное лицо и выдвинул
нижнюю челюсть. Тулей усмехнулся и больше не проронил ни слова.
Барвник поманил Придона к окну. Заходящее солнце красиво и
страшно позолотило красным огнем каменные плиты площади перед дворцом. По
ступенькам вниз побежали поджарые воины. Навстречу одетые в дворцовую одежду
юноши бегом вели под уздцы уже оседланных коней. Гонцы позапрыгивали с разбега,
ловко и красиво, вроде бы и не куявы, как стремительные стрижи унеслись в
сторону распахнутых врат.
Барвник сказал доверительно:
– Через два дня будут на заставе. Оттуда дадут знать
гонцам драконов.
– Я готов ехать сейчас, – сказал Придон
нетерпеливо. Барвник взглянул на заходящее солнце. Багровые лучи уже залили
крыши дворцовых строений красным тревожным огнем.
– Куда ночью? – сказал он мирно. – Все равно
придется вот так же застрять на заставе. Не всякий дракон позволит сесть на
спину чужаку! Пока подберут смирного…
– Смирного мне не надо, – отрезал Придон. После
разговора с Итанией он чувствовал, что может сам полететь впереди дракона,
указывая этой крылатой ящерице дорогу. – Мне надо быстрого! Чтобы летел
прямо к цели.
– Кто летает прямо, – пробормотал Барвник, –
дома не ночует… Впрочем, что будет, то будет. Отдыхай! Завтра трудный путь.
Угодливый Черево повел Придона через тот же галдящий и
заполненный гостями общий зал с пирующими. Придону показалось, что
могущественный бер посматривает на него опасливо, а кланяется ниже, чем
кланялся раньше. Воздух стал еще жарче, несмотря на полночь, увлажнился от пота
и нечистого дыхания. Сильно пахло распаренными телами. Придон, окинув быстрым
взглядом всю эту пеструю толпу, сразу понял, что здесь так и не вылезали из-за
обильно накрытых столов.
