– Мы едва коней не загнали! Боялись тебя не застать.
– Да его отсюда палкой не выгонишь, – захохотал
Аснерд. – Пируем, Придон? Как здешние девушки?
– Моего коня уже седлают, – ответил Придон.
– Пусть расседлают, – решил Аснерд. – Моему
надо перевести дух, поесть вволю. В полдень можно ехать… Но лучше бы завтра с
утра. По свежачку.
Придон вскричал:
– Нет!.. Я не могу больше. Итания рядом и… недоступна.
Я хочу ехать как можно быстрее, чтобы быстрее вернуться. А если сложу голову,
то меня не будет жечь этот огонь.
Аснерд и Вяземайт переглянулись, Аснерд ответил
снисходительно:
– Ладно, выедем в полдень. В самую жару. После сытного
обеда.
Они уже оглядывались хозяйски, здесь им жить до обеда,
конечно же – сытного, артанского, бурчали, даже Конст и тот, как истинный
артанин, бурчал на излишний простор. Придон, сам ранее не обращавший внимания,
где он спит и на чем, только сейчас увидел, что в его комнате Аснерд, Вяземайт
и Конст не только поместились, разместились, но и почти затерялись. Аснерд,
везде побывавший и все повидавший, проворчал, что все это уж слишком. Такие
помещения непросто натопить зимой, а в холоде да на сквозняках таким залам
будешь не рад.
Вяземайт многозначительно напомнил что-то о придворных магах,
что знают, как зимой делать стены теплыми, а летом прохладными. Аснерд
помрачнел, выругался. Похоже, он Просто предпочитал забывать о проклятом
колдовстве, а волхв некстати напомнил.
Конст жадно вслушивался во все разговоры, глаза беспрестанно
шарили по стенам, он рассматривал все узоры, дивился самым простым вещам.
Вяземайт долго рылся в походных мешках, ворчал, наконец с торжеством извлек и
разложил по столу тонко выделанную телячью кожу. Придон еще издали узнал по
рисунку с синими реками и коричневыми горами Куявию.
Вяземайт всматривался пристально, палец блуждал над реками и
лесами. Придон невольно подумал, что существам на карте кончик пальца в небе
покажется огромным орлом или драконом.
– Высоко в горах, – проговорил Вяземайт
медленно, – что отделяют благословенную богами Артанию от гнусной Куявии…
живут старики, которые знают все. Им дано такое понимание, что им стоит только
взглянуть на человека или зверя, чтобы увидеть всю его жизнь надолго вперед.
Аснерд буркнул:
– И что же?
– Пусть Придон сперва заедет к ним, – сказал
Вяземайт хладнокровно. – Если даже они не скажут, где обломки меча, то
искать ему вслепую.
Аснерд зло хохотнул.
– Лет за тыщу отыщет! Если ему будет помогать весь
народ Артании, Куявии и Славии. А также все звери и птицы. Но где те старики?
Горы тоже за годик не обшаришь.
Вяземайт кивнул.
– Однажды… Да что там, словом, я могу подсказать
дорогу. И указать. Как только Придон будет готов… Придон воскликнул:
– Я готов! Я прямо сейчас!
– Хорошо, – сказал Вяземайт. – Давай-ка я
нарисую, как идти, где сворачивать…
– Разве ты идешь не с нами?
– На всякий случай, – ответил Вяземайт
уклончиво. – Кто знает, что с нами может… Это дорога!
Перед глазами Придона встало, как живое, смеющееся лицо
Тура. В груди болезненно сжало. Он сказал тихо:
– Рисуй. Я все понимаю.
Аснерд, который с подозрением вслушивался в сбивчивую речь
всегда гладкоговорящего волхва, с еще большим подозрением смотрел, как волхв
намечает переход через перевал, подъемы в горы, тайные тропки, проходы, пещеры.
Даже указал, где всегда пасется стадо горных баранов, а вот здесь из расщелины
вытекает мед бесчисленного роя пчел… вот сюда можно подняться по ветвям плюща,
а сюда идти не стоит, тупик, зато в этой вроде бы сплошной, если смотреть
издали, стене есть хитрый проход на ту сторону…
Он едва не спросил, откуда волхв такое знает, но сдержался,
невыдержанность в вопросах свойственна только мальчишкам да безусым юнцам. У
стариков свои тайны.
Их провожали такой огромной толпой, что Аснерд пожалел
бедных куявов: не часто у них праздники. На что Вяземайт ехидно заметил, что
для куявов в самом деле праздник – избавиться от четверых, что опустошили
кухню, а что не съели, то взяли в дорогу.
Но в самом деле, даже Придон заметил, все четверо выделялись
суровой простотой среди пестрой толпы знатных бе-ричей и придворных беров.
Богатырские кони без всяких украшений, трое обнаженных до пояса героев, вместо
шапки или шлема – лишь обруч, поддерживающий волосы, взамен доспехов – браслеты
на запястьях и бицепсах. Даже штаны простые, без вышивок, как и сапоги, что
плотно всажены в узкие стремена. Знаменитые артанские топоры сейчас приторочены
к седлам, но, если героям придется пешком, эти же топоры окажутся за спинами.
Выехали из ворот шагом, Придон сразу же пустил коня вскачь.
Он вздрагивал, глазами держал тонкую линию горизонта, душа летела впереди,
дробный стук копыт уносило ветром. Он закричал, сам не понимая, то ли от
восторга, то ли потому, что внутри что-то кричит, рвется наружу, раздирает
изнутри, выламывается на простор…
Встречный свежий пьянящий ветер выдувал из одежды и кожи
гнилостные запахи, остатки ароматов, душистых масел, благовоний, в легкие
врывалась холодная чистота, пропитывала тело. И вместе с этой чистотой пришла
холодная трезвая мысль, что потрясла всего до основания.
Далеко впереди показались всадники, за ними скрипела
повозка, ярко украшенная, а следом еще две – попроще. Сблизились, Придон
рассмотрел веселые лица всадников, веселые и счастливые лица людей в повозках.
Долетели звуки музыки, песен, ликующие вопли, смех, снова нестройное пение.
К ним навстречу выехал весь красный как рак от выпитого и
съеденного мужчина, седая голова, но черные усы, закричал ликующе:
– Еще гости!.. Какие вы молодцы!
– Мы молодцы, – согласился Аснерд. – У вас
свадьба, что ли?
– А что же еще? – удивился черноусый. – Что
может быть лучше, чем свадьба? Аснерд подумал, кивнул:
– Ты прав. Это самый лучший праздник. И как жаль, что
нельзя задержаться.
Черноусый явно огорчился, даже руками всплеснул и ударил об
полы.
– Почему?
– Государево дело, – объяснил Аснерд
значительно. – Видишь вон того мальчишку?.. Он добыл ножны меча бога
Хорса, а сейчас едет за самим мечом. Откладывать низзя. А так мы были бы рады,
поверь…
Придон со смешанным чувством смотрел на счастливую молодую
пару. Оба в бедной, но чистой одежде, простая деревенская девушка и простой
парень, по одежке – пастух. Оба в венках из луговых цветов. Они светло
улыбались артанам, но еще чаще смотрели друг на друга влюбленными глазами.
Черноусый старик поклонился. Глаза его стрельнули в сторону
Придона.
