Сердце колотилось все чаще, он наконец сообразил, что боль
не из-за быстрого бега, это острая тоска, это то, что ломает даже неломаемых
героев. Из груди вырвался рык, в глазах стало красно. Он ощутил, как с силой
ударил кулаком в ствол дерева. Мох смягчил удар, тут хоть головой бейся, везде
мох, а там Итания, там истекает время… сколько он пролежал без сознания,
сколько метался в горячке? Местные не ведут счет времени, у них день похож на
другой…
Наконец деревья исчезли, вдоль берега торчат только жалкие
огрызки кустов, зато под ногами стало чавкать, при каждом шаге выбрызгивалась
гнилая затхлая вода. Запах смрада стал сильнее.
Слой опавших листьев сменился ровным покровом коричневого
мха. Он покрывал землю, вылезшие корни, стволы деревьев, даже редкие валуны,
уже наполовину погрузившиеся в землю, сплошь закрыты мхом.
Он еще не успел понять, что тревожит, как ноги потеряли
опору. Вроде бы плотный мох расступился, словно не мох, а ряска на старом
озере. Он едва успел раскинуть руки, пальцы правой цапнули за корень дерева,
что и задержало падение в черную глубь: гнилая вода уже у подбородка.
Он с трудом повернулся, еще слаб, одной рукой свое тяжелое
тело не вытащит, ухватился двумя… и в этот миг кто-то сильный ухватил за ноги.
Придон закричал от страха и омерзения, начал бить ногами. Мох на корне исчез,
Придон чувствовал, как пальцы сползают по гладкому и мокрому корню, он все еще
держится, но хватка слабеет, корень слишком скользкий, не удержаться, а
неведомый зверь повис на ногах, дергает рывками, тяжелый, как гора…
Зловонная жижа плеснула в лицо. Он зажмурился, в последнем
отчаянном усилии чуть подтянулся, вынырнул, весь облепленный нечистотами
болота, вскрикнул, даже сейчас не видно солнца, только хмурые больные деревья…
Внезапно прямо перед ним шлепнула по воде толстая суковатая
палка. На конце три загнутых сучка, и Придон, не успев даже подумать, что за
глупость делает, выпустил корень и ухватился за эту палку. За рогульки
хвататься удобно, он даже ухитрился бросить руку так, что кисть защемило в
развилке, перестал погружаться, а потом этот шест начал медленно вытаскивать
его из зловонного болота!
Он тряхнул головой, грязь с глаз сползла. За ближайшим
деревом, упершись плечом, стояла женщина, которую он называл Цветком, и,
нахмурившись, изо всех сил тянула к себе шест. Выбрала момент, перехватила
поудобнее. Некрасивое лицо было перекошено, губу закусила так, что выступила
кровь, побежала струйкой через скошенный подбородок.
– Тащи, – прохрипел Придон, – только не дай
мне утонуть в грязи…
Чудовище, что тянуло на дно, вдруг забарахталось. Придон
ощутил, что его буквально разрывает надвое. Цветок сообразила, сумела зацепить
шест за дерево. Болотный зверь был так силен, что переломил бы и бревно, но
сейчас приходилось лишь в кто перетянет.
Несколько минут молча старались пересилить друг друга.
Придон стонал, хрипел, но мысль, что погибает не в бою, а тонет в зловонной
жиже, заставляла цепляться обеими руками, а когда понял, что и так не
удержится, с рычанием вцепился в шест зубами.
Шест наконец медленно пополз на берег. Женщина устала, но и
зверь выпустил жертву. Цветок выволокла облепленное грязью и жидкой глиной
тело, Придон приподнялся, сделал несколько шагов подальше от воды и рухнул
лицом вниз.
– Спасибо… – прохрипел он.
Она, сама едва держась на ногах, молча переворачивала его,
вытирала пучком листьев. Грудь ее ходила ходуном, из горла вырывались хрипы.
Придон вяло поворачивался, ее пальцы быстро ощупывали его худое тело, обрывали
пиявок, присосавшихся червей, отыскала и с мясом выдернула два болотных
корешка, что уже углублялись под кожу.
Когда наклонилась, проводя по его телу кончиками пальцев
снова и снова, но уже ничего не попадалось, Придон молча притянул ее к себе.
Долго лежали, выравнивая дыхание, собираясь с силами. Она попыталась снять с
него перевязь, так и не поняв, что это он упорно надевает на себя, он придержал
ее пальцы.
Наконец он повернул голову, взглянул в ее бледное,
перепачканное зеленью лицо.
– Как ты меня отыскала?
– Я шла по твоим следам, – ответила она тихо.
– Зачем?
– Если бы ты меня увидел, ты бы прогнал меня назад.
– Это понятно, – сказал он. – А зачем шла?
Она помолчала, спросила:
– Разве я не пригодилась?
Он погладил ее по спине, как кошку, почесал за ухом,
уверенный, что ей такое приятно. Ответил с чувством:
– Если бы не ты…
Плечи его передернулись. Он покосился на ловушку. Мох
медленно стягивался к центру. Гнилая вода тускло блеснула и пропала. Коричневые
толстые края сомкнулись, срослись, стали единым ковром.
– Как ты не почувствовал? – спросила она с
удивлением.
– А как я бы почувствовал? – пробормотал он.
– Но это же… так просто!
– Да?
– Да, – ответила она с убеждением. – Нет, ты
точно из какой-то дальней деревни. Может быть, у вас и таких болот нет?
Он посмотрел в ее честные глаза, там грустная насмешка.
Лесная женщина не верит в его помутившийся разум. Как же, весь мир зарос их
лесом и покрыт болотами!
– Я хочу выйти из… – он проглотил слово «леса», не
поймет, сказал вместо: – Этих краев. Мне надо выйти. Но если ты пойдешь со
мной, ты можешь погибнуть. Я сам скорее всего погибну. Тебе лучше вернуться.
Иди, дорогу ты знаешь.
– Но ты же идешь? – спросила она.
– Я, – сказал он с гордостью, даже попробовал
приподняться и раздвинуть плечи. – Я – другое дело.
– Почему?
– Я мужчина, дурочка!
– И что же? – спросила она непонимающе. Он ответил
с некоторым раздражением:
– Мужчина должен идти впереди. Встречать опасность…
грудью. А женщина должна быть сзади. Ее лицо просияло, она воскликнула:
– Так я ж и шла сзади!.. И пойду сзади.
– Пойдешь? Зачем?
Она вскинула брови, подумала, ответила нерешительно:
– Не знаю. Но, думаю, мне лучше пойти с тобой. А ты как
думаешь?
Придон пожал плечами.
– Не знаю. Со мной может быть опасно. Даже очень
опасно. Правда, можем наткнуться на город…
– Что такое город? Он вздохнул.
– Узнаешь. Но города должны быть. Не из деревень же у
славов армии?.. А в городе тебе жить будет интереснее.
Он снова двигался через проклятый лес, деревья – как зеленые
мшистые горы, Цветок забегала вперед, скакала перед ним, говорила с жаром:
– Ты не думай, что мы такие дикие, другой жизни не
видели!.. Мы ведь из другой деревни. Все из другой!
