Потом деревья разом исчезли, словно невидимые руки убрали с
пути. Дальше – гладкая, как стол, площадь в ровных плитах мрамора, а за ней –
сам исполинский дворец.
Придон изо всех сил стискивал кулаки. Рядом неспешно
двигается Аснерд, лицо неподвижное, но глаза воеводы расширились, дышит тяжело.
Даже он, бывавший здесь, в Куябе, потрясен больше, чем если бы получил меж ушей
боевым молотом. Впереди покачиваются спины Скилла и Вяземайта, мышцы вздулись,
застыли, словно оба героя подхватили на плечи падающий свод неба и несут, боясь
сделать неверный шаг.
Придон был почти уверен, что приближаются к гигантской глыбе
льда. Неимоверно огромной, блистающей, с полупрозрачными и переливающимися
гранями, рухнувшей прямо с небес! Видно, как внутри стен стремительно
проскакивают легкие тени, огоньки, радужные стрелы, где неуловимо быстро
голубой свет переходит в зеленоватый, в цвет морской волны, где остро стреляют в
глаза крохотные синие огоньки, а высокие башенки на плоской крыше горят, как
железо в горне, рассыпая длинные шипящие искры.
Черево двигался все бодрее. По дороге он еще раз понюхал
растертую в ладонях травку, Придона передернуло, когда тот походя сполоснул в
небольшом фонтане руки и вытер о халат.
Розовые кусты остались далеко позади, но дворец по-прежнему
там, где и был, в таинственной дали, только разросся еще больше, стали
различимы скульптуры у входа, а на стенах – наполовину погруженные изображения
небывалых зверей, драконов и сражающихся героев.
Черево сказал измученным голосом:
– Главный вход с другой стороны!.. Нет-нет, это не для
челяди, просто пройдем внутренний дворик, и – все, мои ноги наконец-то
отдохнут.
– Надо бы на коне, – буркнул Аснерд.
– На коне? – ужаснулся Черево. – Через этот
сад?
– А что, птицов распужают?..
– Эх, артане, артане…
Они обогнули дворец, справа внутренний двор, залит багровым
светом заходящего солнца. Почему-то пахнет каменной крошкой, словно здесь
работают каменотесы. Дальняя стена из массивных глыб, сильно пощербленных,
оттуда слышится стук металла по дереву, пятеро воинов упражняются, нападая на
крепкоплечего воина, что умело подставлял под удары то щит размером с дверь, то
длинный изогнутый меч.
В двух шагах от стены величавый дуб, почти такой же могучий,
какими вырастают в Артании, но по-куявски толстый, с наплывами и наростами,
грузный, напоминающий престарелого богатыря, что уже не гоняется за поединками,
но о которого расшибаются насмерть, как волны о прибрежную скалу, целые отряды
удальцов.
На дубе толстый деревянный щит с нарисованным глазом
размером с кулак. Десяток воинов, собравшись на другом конце двора, галдели,
как гуси, а их старший, пытаясь навести порядок, орал, срывая голос.
Черево заметил, с каким пренебрежением переглянулись артане,
в глазах насмешка, мужчины так себя не ведут, у них каждое слово на вес золота.
Старший лучник заметил бера с артанами, крикнул весело:
– Черево!.. Нам интересно, что думают артане о нашей
стрельбе. Да и тебе будет что сказать тцару…
Последние слова произнес с растяжкой, очень
многозначительно. Придон ощутил, как сразу напрягся Скилл, хотя лицо оставалось
таким же бесстрастным. Посуровели и Аснерд с Вяземайтом. Олекса с Туром
двигались позади всех, бесстрастные и молчаливые.
Черево сказал торопливо:
– Рипей, да нужно ли это? Мы сразу к пресветлому…
Лучник, которого Черево назвал Рипеем, захохотал:
– Тогда тебе придется сказать, что артане устрашились
свиста стрел!
Аснерд грозно засопел, рука поднялась в привычном жесте к
рукояти топора, но пальцы ощутили пустоту. Он в растерянности почесал в
затылке, а Скилл сказал негромко:
– Черево, почему бы и не взглянуть на их забавы?
Придон застонал, дворец совсем близко, но Аснерд и Вя-земайт
уже свернули за Скиллом.
Лучники выстроились в ряд, Рипей рявкнул, все разом наложили
стрелы и натянули луки. Снова рявк, воздух наполнился коротким посвистом, что
тут же оборвался. Десять стрел ушли в дерево, только одна воткнулась мимо щита,
остальные девять украсили белым оперением весь щит. Две торчат из круглого
глаза.
Рипей сказал довольно:
– Ну, что скажете?
Придон прикинул расстояние, ощутил невольное уважение.
Конечно, куявские луки длиннее и дальнобойнее, чем луки артан, зато артане
стреляют на скаку, у них луки поневоле короче… однако даже для дальнобойных
луков попасть в далекий щит вот так непросто… Явно для показа и устрашения
здесь собрали непростых лучников. Возможно, даже лучших богатырей Куявии.
Рипей словно уловил его мысли, взглянул остро, голос его
стал еще злораднее:
– Ну, богатыри, а теперь покажем нашем гостям, как
стреляете поодиночке!
Стрелки без спешки целились, ловили ветер, присматривались.
Когда у первого стрела сорвалась с тетивы, Придон едва удержал вздох. Железный
наконечник ударил точно в глаз, почти в середину!
Второй лучник, к его удивлению, всадил стрелу совсем рядом,
третий воткнул на три пальца ниже, но все еще в глаз. Четвертый, пятый, шестой
– стрелы каждого с сухим стуком вонзались в щит либо в глаз, либо совсем рядом.
Только седьмой и девятый чуть сплоховали, но их стрелы все равно легли близко к
середине щита, а десятый ухитрился пустить стрелу в самый центр. Послышался
сухой треск, на землю полетели белые лучинки расщепленной стрелы, когда стрела
десятого ударила в самый торец.
Скилл сказал громко:
– Молодцы!.. Это очень хорошо… для куявов. Рипей
посмотрел подозрительно:
– Для куявов? Это верно, ведь самые лучшие стрелки на
белом свете – куявы. А что, не хотели бы гости попробовать натянуть тетивы
наших луков?
Скилл развел руками.
– Вообще-то мы очень торопимся, – сказал он.
Посмотрел на вспыхнувшего радостью Придона, улыбнулся и сказал неожиданно: – Но
вообще-то разок пустить стрелу можно…
Куявы весело переглядывались, толкали друг друга. К Скиллу
потянулись руки с луками. Скилл кивнул, взял один. Придон затаил дыхание.
Скиллу подали стрелу, он вставил ее расщепом в тетиву, повернулся к дереву.
Несколько дюжих воинов не стали выдергивать стрелы, а попросту повесили другой
щит с таким же нарисованным глазом.
Скилл несколько мгновений всматривался в цель, затем вскинул
лук и быстро натянул тетиву. Послышался сухой хлопок. Скилл негромко выругался.
Тетива лопнула, как гнилая нитка.
Стрелки возбужденно заговорили. Скиллу подали другой лук. Он
снова наложил стрелу, натянул лук… хлопок, тетива лопнула с прежним сухим
звуком. Стрелки притихли, посматривали непонимающе и уже пугливо. Рипей
покраснел, выругался, крикнул:
– Подать ему мой лук!
