Щажард горестно вздохнул. За такой желудок он отдал бы свой
заветный ларец с драгоценностями, даже земли за озером и богатейший лес на
кордоне со Славней, только бы вот так же наслаждаться жизнью, аппетитом, уметь
чувствовать голод, жажду!
А эти на пиру будут наслаждаться вовсю любой едой, даже
простым свежеиспеченным хлебом, куда и трав-то никаких особых не добавляют…
Придон отрезал первый ломоть, от стола сладостными волнами
накатывают умопомрачительные запахи, желудок уже растолкал в дальние кладовочки
те куски, что получил раньше, умял, утоптал и приготовился хватать новые. Рядом
двигались локти Скилла, он потянулся за мясом зайца, а Черево, примостившись в
одиночестве за отдельным столом, сразу налил себе вина.
Придон уловил, что Тулей и старый маг не столько едят,
сколько рассматривают артан. Он и сам постарался взглянуть на себя и артан
глазами куявов: полуголые варвары, что среди пышных и разряженных куявов ведут
себя как звери: рычат, громко хохочут, звучно шлепают один другого по широким
потным спинам. Едят обеими руками, кости швыряют под стол. Хватают кувшины с
плакун-травой и пьют прямо из горлышка, после чего брезгливые куявы не решаются
налить себе в кубок и велят слугам подавать им другие кувшины.
Щажард морщился, кривился, а старый мудрый маг сказал ему
негромко, но Придон услышал:
– Это тоже спесь…
– Спесь? – переспросил Щажард.
– Да, – ответил маг, чуть улыбнувшись. Посмотрел
на артан и добавил: – Только другого рода.
Глава 8
Трусы, подумал Придон обозленно. Играете непонятными
словами, а топоры в вашей жалкой стране мало кто умеет держать в крепких
ладонях. Да, жалкая страна, жалкий народ, а мы – Артания, мы – кочевники, мы –
Боевые Топоры, мы – «народ, идущий по верному пути». Ишь, своего советника
назвал умным! Если про человека говорят, что он умный, значит, у него нет
других достоинств.
Маг медленно положил на стол горстку орехов. Придон поймал
на себе его взгляд. Судя по взгляду, старый маг ощутил его мысли, его
ненависть, его злость, его страстное желание стереть Куявию с лица земли, а
свою Артанию сделать единственной на свете. По телу прокатилась холодная волна,
словно бросили в реку. Нет, в болото, со дна которого бьют ледяные ключи.
Он с трудом отвел взгляд, потянулся к блюду с мясом. На миг
показалось, что коричневая поверхность шевельнулась, задержал руку, нет,
померещилось, отрезал кусок и понес ко рту. Пальцы едва не выронили, мясо
задергалось, сочный ломоть жареного мяса превратился в огромного
отвратительного слизня. Слизень извивался, пытался выскользнуть. Маленькая
головка поднялась, уставилась в лицо Придона блестящими глазами на стебельках.
Придон замер, глаза быстро отыскали Скилла, Аснерда,
Вяземайта. У всех напряженные лица, Скилл подносит ко рту ломоть мяса, лицо
каменное, но Придон знал все оттенки на лице брата, ощутил с ужасом, что Скилл
видит то же самое, однако превозмогает себя, вот поднес кусок ко рту, старается
не смотреть, откусил… На лице по-прежнему скрытое отвращение.
Тцар вдруг поинтересовался:
– Как вам наши блюда?
Скилл проглотил кусок, ответил вежливо:
– Спасибо, прекрасная кухня.
– В самом деле? – спросил тцар.
В его звучном голосе Придон уловил сильнейшее разочарование.
Тцар слишком пристально всматривается в лица гостей, даже есть перестал, глаза
едва не выскакивают из орбит, теряет лицо, для тцара это непристойно.
Аснерд отложил свой кусок и очень медленно, выигрывая время,
резал ножом на мелкие части. Вяземайт вовсе застыл, только губы едва двигаются
да брови сошлись на переносице, как два грозных войска.
Однорукий маг вздрогнул, глаза расширились. Придон уловил на
себе его ищущий взгляд, затем липкое ощущение исчезло, глаза чародея обратились
с подозрением к Аснерду, Вяземайту, даже к Скиллу.
– Прекрасная кухня, – повторил Скилл. Он взял
второй кусок мяса, поперчил и отправил в рот. – Просто прекрасная…
Тцар смотрел с изумлением, управитель недовольно задвигался
на месте. Оба одновременно оглянулись на чародея. Тот сидел с побагровевшим
лицом, на лбу выступили капли пота. Губы тряслись, капли пота укрупнялись на
глазах, одна медленно поползла, слилась с другой, и вот уже мутная струйка
побежала, огибая седую бровь.
Гадкий слизень в руке Придона исчез, теплое мясо приятно
грело пальцы. Он с жадностью отправил в рот, прожевал, на него посмотрели с
изумлением. Он улыбнулся, кивнул, мол, прекрасная кухня, просто прекрасная.
Только Вяземайт сидел неподвижно. Темное от солнечных лучей
лицо стало серым, как гранит. Жилы на шее вздулись, Придон ощутил, как от
волхва вдруг пошла волна черной испепеляющей ненависти.
Чародей вскрикнул, вскочил. Тулей поморщился.
– Что случилось? Сиди, Барвник.
– Но…
– Сиди, – рыкнул тцар.
Придон отрезал мясо, ел, причмокивал, улыбался, делая вид,
что все делает с огромным удовольствием, даже с наслаждением, но в желудке было
холодно от мысли, что вдруг да это мясо все же превратится в жаб и слизней уже
там, внутри?
Внезапно с той стороны стола пошла волна удушливой вони.
Вяземайт глубоко выдохнул, взял с блюда ломоть мяса и посмотрел в глаза
чародея. Тот снова поднялся, жалкий, трясущийся, а тцар, морщась, проревел:
– Что… что это?
– Мне надо уйти, – пролепетал однорукий маг.
– Вон! – рыкнул тцар.
Барвник метнулся из-за стола в сторону двери. Стражи
поспешно распахнули перед ним створки. За чародеем тянулась по воздуху
зеленоватая струя, похожая на редкий расплывающийся дым. Штаны сзади промокли и
сильно отвисли. Скилл отложил недоеденный ломоть мяса прямо на стол и сказал
вежливо:
– Да, было очень вкусно.
Аснерд отшвырнул недогрызенную лапку, даже выплюнул
недопережеванный кусок прямо на середину стола и сказал недружелюбно:
– Да, очень. Даже очень.
А Тур, что раньше не раскрывал рта, буркнул:
– А запах, запах… Я имею в виду, от… этих блюд.
Придон ликовал молча, а Вяземайт хладнокровно наверстывал
то, в чем приотстал за время поединка. Тцар хмуро смотрел, как он ловко, со
знанием куявских манер перчит и солит, заворачивает в пряные листья и умело
откусывает с острого края. Черево улыбнулся и тайком подмигнул артанам, а
Щажард хранил бесстрастное молчание. Судя по его брезгливому лицу, ему претили
эти детские стычки магов.
Тцар поинтересовался у Вяземайта:
– И долго он будет… так? Вяземайт пожал плечами.
– Всю жизнь. Тцар нахмурился.
– Мне он нужен. У меня это сильнейший дворцовый
чародей.
