– В Артании обходятся без чародеев, – сказал Скилл
вежливо.
– Здесь – Куявия, – напомнил Тулей чуть суховато.
– В Артании создали топоры, – ответил Вяземайт с
присущей волхвам и жрецам загадочностью, – в Куявии – щиты.
– Что это значит? Вяземайт вежливо улыбнулся.
– Это значит, что мы многое не умеем из того, что
умеете вы.
– Это верно, – согласился Тулей довольно. –
Мы многое… Э-э, значит, ему придется самому, да? Как выкарабкаться?
– Вы мудры, тцар, – ответил Вяземайт с
поклоном. – У нас бедная магия, да и то все наступательная. Защитной у нас
почти нет. Потому я даже не пробовал защищаться от… шуточек. Я просто, просто…
Щажард впервые нарушил молчание, шевельнулся, сказал:
– Просто по-артански нанес удар в лоб. Могучий тцар,
наши гости прибыли издалека. Они не простые люди, а великие герои. Это уже…
известно. Потому и не прибыл наш полководец Дунай-богатырь, потому что… гм… ему
уже известно. Ну, известно… Хорошо бы узнать их мнение о нашей стране, нашей
обороне, наших обычаях…
Скилл взглянул на Аснерда, на Вяземайта, им говорить, но в
это время наверху без скрипа отворились двери, Придон увидел полосу света со
второго этажа, там появилась женщина в дорогих одеждах. Она спускалась по
лестнице очень медленно, двигались только ее ноги, лицо оставалось
мертвенно-неподвижным. Все повернули головы и смотрели, как она грациозно
переносит себя со ступеньки на ступеньку. За нею шел человек в ослепительно
белом плаще и в белой остроконечной шляпе. Только лицо выглядело чересчур
смуглым. Пальцы в толстых перстнях, ладони выкрашены белой краской, дальше
тонкие кисти прячутся в широких рукавах плаща.
Волосы женщины напомнили Придону родные горы после лесных
пожаров, такая же остроконечная башня смугло-черных волос, золотые ленты обвили
так плотно, что виден только желтый блеск. Жемчужные нити умело вплетены в
волосы и спускаются к плечам. В ушах сверкают огромные серьги, что тоже вытянулись
вниз, касаясь плеч. Шея укрыта в три ряда драгоценными камнями, которые
переливаются всеми цветами, стреляют искорками, от них по стенам побежали
цветные зайчики.
Обнаженные до самых плеч руки густо унизаны жемчужными
нитями, а золотые браслеты блистают при каждом движении множеством рубиновых
камней. Платье расшито красными цветами, подол тянется по мраморным ступенькам,
все выглядит величественно и красиво.
Мужчина, по мнению Придона, больше походил на воина, чем на
мага. Женщина произнесла глубоким красивым голосом:
– Мы видели, как выскочил Барвник. На нем… горел халат.
Что-то случилось? Тулей проворчал:
– Просто приболел. У него жар. Не волнуйся. Женщина
сказала:
– Тогда пусть побудет Горасвильд? Он может
понадобиться. У вас такие гости…
Щажард опустил голову и рылся в вазе с орешками с таким
видом, словно надеялся найти среди них золотой слиток. Тулей поморщился.
– Нет необходимости, – ответил он резче. – Не
мешай нам!
Женщина скользнула холодным взором по артанам. Придон ощутил
на обнаженной коже легкую снежную пыль. Женщина, однако, подошла к столу, но
тцар поднял голову и уставился на нее тяжелым взглядом. Ее красивое бледное
лицо слегка дрогнуло, в нем появилась неуверенность, на скулах проступили
красные пятна. Женщина опустила пальцы на спинку стула, оглянулась на молодого
спутника. Тот слегка качнул головой.
– Ну хорошо, – произнесла женщина ровным голосом,
Придон ощутил в ее голосе холод стального клинка, – хорошо, беседуйте…
Если понадобимся, мы с Горасвильдом будем в соседнем зале.
Она повернулась, Придон успел перехватить взгляд, полный
ненависти, который она метнула на тцара. Да и артанам, свидетелям ее унижения,
взгляд не сулил ничего доброго.
Когда за ними захлопнулась дверь, чересчур громко
захлопнулась, тцар потер лицо широкой ладонью, он сразу стал выглядеть старше и
утомленнее.
– Моя супруга, Иргильда… И маг Горасвильд, который…
помогает ей в ее проблемах. Так о чем мы вели неспешную беседу?
Щажард с раздражением отбросил скорлупки, Черево вздрогнул,
встал и почтительно поклонился грозному властелину.
– Великий тцар!.. – провозгласил он пропитым
голосом. – Наши гости… мои гости, прости, в Куябе по торговым делам. Нашим
странам пора возобновить торговлю, ибо у артан есть то, что нужно нам, а у нас
немало того, что пригодилось бы им…
Тцар кивнул, без всякого удовольствия лущил орехи и
выкладывал пустые скорлупки в длинную цепочку. На лбу собрались морщины,
отстраненный взгляд проникал сквозь орехи, чашу и стол, уходя в глубь земли.
После долгой паузы Щажард поинтересовался:
– И что наши доблестные гости заметили достойное для
торговли?
Скилл ответить не успел, тцар очнулся, обвел всех взором
царствующего льва, великолепно небрежным жестом отмахнулся от канцлера, как от
мелкой мухи.
– Да хватит о делах! Расскажите, герои, что интересного
увидели вообще? Здесь, в моей стране? У правителя глаза привыкают, многие язвы
остаются незамеченными. А вы, с вашим свежим взором сынов Степи…
Скилл сказал медленно, с неспешностью, словно отвечал не сын
могущественного тцара, а сам тцар могучей Артании:
– Нам знаком мир твоей страны, тцар. Нового ничего не
увидели, ибо ни башен магов, ни лежбищ драконов нам не показали… Правда, мы
посмотрели, как ваши лучники упражняются… Очень интересно! Нам очень
понравилось. Встретили и вашего полководца, неустрашимого Дуная…. Кстати, где
он? Но это пустяки. Я не хочу отнимать у вас время, вы заняты очень важным
делом, я сам люблю эти орехи… потому сразу скажу о главном.
Придон задержал дыхание. Вся душа тряслась и отчаянно молила
брата, чтобы он сказал все правильно, чтобы тцар понял и принял.
– Говори, – обронил тцар.
Он с легкостью расколол орех двумя пальцами, лицо стало
строже, а глаза – внимательнее.
– У тебя есть дочь, – сказал Скилл просто. –
Ты ее любишь и бережешь больше всего на свете. У меня есть брат, вот он сидит…
взгляни!.. которого я люблю и пытаюсь тоже защитить даже от падающего с дерева
листочка, хотя о его голову можно разбить все скалы Куявии, ха-ха!… Я хочу,
чтобы ты отдал свою дочь за моего брата. Уверен, что мой дядя, он сейчас
замещает моего отца, тцара Артании, даст добро на этот брак.
Наступила мертвая тишина. Даже артане сидели не дыша, а у
тцара дыхание перехватило от гнева. Лицо медленно начало наливаться кровью.
Послышался хруст, из кулака посыпались измельченные в пыль орехи. Брови
сдвинулись над переносицей, под сводами прогремели первые раскаты грома, молния
в полумраке блеснула пока еще слабо, даже не молния, а зарница, предвестница
страшной грозы.
Неожиданно подал голос Щажард.
