– Тцар, – обронил он с почтительным
предостережением, – ты всегда был мудр и осторожен. Потому Куявия вот уже
много лет процветает, стада множатся, народ тебя славит. Ты давно уже… давно!..
не принимал быстрых решений.
Тцар метнул в его сторону лютый взгляд. Грудь оставалась
вздутой, как у петуха перед мощным «кукареку», от всего могучего тела пахнуло
жаром, повисла мертвая тишина. Тцар медленно выдохнул, но гнев во взоре
остался, а брови как будто сцепились на переносице.
– Ты прав, – сказал он сдавленным голосом. –
Быстро решают только пастухи. У них овцы… да еще коровы. А дочь тцара… это не
просто молодая девушка. Это еще и выбор: с кем дружить, с кем воевать. Идите,
мы ответим… через неделю.
У Придона вырвался горестный вскрик. Аснерд больно ткнул в
бок кулаком. Скилл покачал головой.
– Тцар, мы собирались завтра вернуться в Артанию. Мы –
сыновья тцара! Мы тоже не можем, подобно пастухам, проводить дни в праздности и
глядений на плясунов!
Тцар нахмурился, сердце Придона сжалось, сейчас выгонит, но
снова Щажард вклинился со своим вкрадчивым голосом:
– Идите, а я постараюсь уговорить могучего тцара решить
вопрос до завтра. Если надо, соберем Совет, но… решим.
Черево все еще вздрагивал, хотя никто их не вязал, двери
захлопнулись за их спинами, а стражи не пошли за ними, угрожая копьями. Глаза
бера стали круглыми, как у совы. Внизу ждали носильщики, но Черево подозвал их
жестом умирающего героя, те, не удивившись, взбежали по мраморным ступенькам,
опустили носилки. Черево со вздохом повалился на подушки.
– Вам повезло, – сообщил он артанам. – К
счастью, с ним мудрый Щажард. Он вас не любит, но всегда подсказывает тцару
верные решения.
– Надеюсь, – буркнул Скилл. Он выглядел
рассерженным. – Хотя решить можно было сразу. Все же ясно.
А в покоях, которые только что оставили, Тулей все еще злыми
глазами смотрел на дверь, за створками которой исчезли обнаглевшие варвары.
Грудь вздымалась, птицы начинали двигаться по халату, как ящерицы, а ящерицы то
вылезали на самые видные места, то прятались между складками.
– Ну, – прорычал он. – Что у тебя на уме?
Тебе не кажется, что они просто издеваются? Ищут повод к войне?
– Тцар, – сказал Щажард, – тцар!.. Нам в это
трудно поверить, но это в самом деле так: бедные дикари рассматривают себя и
свою бедную страну как ровню нам, нашей могучей и просвещенной Куявии! Этот
дикарь не понимает, что он наносит тебе оскорбление. Он в самом деле уверен,
что это вполне равный брак. Ведь наше сокровище, Итания, – дочь тцара, а
тот молодой дикарь с лицом в шрамах – сын их степного вождя, которого тоже
осмеливаются именовать тцаром!
Он говорил и говорил, голос журчал, как ручеек в саду, где
тцар любит уединиться со своими думами. Напряжение незаметно улетучивалось,
взамен пришел такой покой, что тцар подозрительно посмотрел на советника: не
пользуется ли магией?
– И что ты советуешь? – буркнул он. Щажард сказал
настойчиво:
– Великий тцар, что ты теряешь?.. Этим дикарям все
равно не получить наше сокровище. Но прямо вот так взять и отказать… чем будем
отличаться от этих простых и прямых, как их стрелы, дикарей? Нет, надо убить двух
зайцев одной стрелой, что значит – быть настоящим куявом?
Тцар буркнул досадливо:
– Да знаю, знаю. Это я погорячился. Давно не слышал
дерзких речей. Как он осмелился? Щажард робко улыбнулся.
– Скромность, конечно, украшает, но на хрена настоящему
артанину украшения? Он говорит, что думает.
– А думает, что оказывает нам честь?
– Ну да, Ваше Величество. Это же – дети богов! Тулей
зло расхохотался, Щажард умело передразнил надменных дикарей, спросил уже без
прежней ярости:
– Что у тебя на уме?
– Если нужно для дела… – начал Щажард вкрадчиво.
– То что? – спросил Тулей с подозрением.
– То я могу Вашему Величеству подерзить вдоль и
поперек, чтобы вы начинали привыкать. Тулей отмахнулся:
– Не надо. У тебя слишком злой язык. Что предлагаешь?
– Вернувшись к нашим баранам, то есть артанам, замечу
вам почтительно, что жених всегда должен доказывать, что он достоин. Не так ли?
Так было везде и так пребудет вовеки. Твое право проверять достоинство так, как
считаешь нужным. Можно, к примеру, запросить как выкуп за невесту тысячу
табунов скота… Увы, это, немыслимое для любого куява, легко сделают многие
артане. Можно потребовать доказать свою силу и удаль в поединках с твоими
богатырями, но… боюсь, мой повелитель, что эти братья могут выйти победителями.
Ты сам их видел.
– Видел, – ответил тцар. Он зябко передернул
плечами. – Звери! Да чтоб я таким отдал свою дочь…
– Вот-вот. Но можно послать за чем-то, откуда этот
жених не вернется.
Тулей задумался. Он чувствовал, что Щажард к чему-то
подталкивает, но мысль уже пошла пробираться через топкое болото мелочных
ежедневных забот правителя великого царства, которому уже не остается времени
на великие свершения…
– Есть такое, – вырвалось у него. – Есть!
Волшебный меч бога Хорса! Пусть соберет его обломки и доставит мне.
Щажард кивнул. В глазах его тцар прочел тщательно скрытое
удовлетворение.
– Мудро, – обронил Щажард.
– А выполнит?
– Ты мудр, тцар, – сказал Щажард и слегка
поклонился. – Ты мудр и велик!.. Даже если этот дикарь сумеет выполнить
хотя бы наполовину…
Оба посмотрели друг другу в глаза, оба одновременно
улыбнулись, как две гиены над трупом. Даже в самых бедных домах простолюдинов
вечерами любят рассказывать, что волшебный меч бога Хорса, натворивший так
много бед, однажды отобрал у бога и разломал на части один маг неслыханной
мощи. Многие летописи хранят описание, как этот рассвирепевший чародей, с
красными, как пламя, волосами и страшными зелеными глазами, ужасный обликом и
свирепый нравом, пытался уничтожить меч вообще, но есть деяния, недоступные
никому на свете. Тогда чародей отломанную рукоять закопал где-то в Куявии,
лезвие – в Славии, а ножны спрятал в Ар-тании. Многие герои пытались отыскать
меч и собрать воедино, но уцелевшие возвращались с пустыми руками.
– Даже, – повторил Щажард с нажимом, – если
этот дикарь сумеет доставить хотя бы рукоять… или ножны! Хоть что-то, но отыщет
все-таки, у тебя появится сокровище.
– Хорошо бы – отыскал, – сказал Тулей с
сожалением. – Скажем, рукоять. С нее, говорят, надо начинать поиски.
– С ножен, – поправил Щажард. – Обломки меча
нельзя брать в руки… это еще одно заклятие, что наложил тот маг.
– Пусть ножны, – согласился Тулей. – А потом
пусть и сгинет. Второго героя послал бы за другими обломками… Ведь еще не
родился герой, который сумел бы отыскать и собрать все три обломка.
