Вяземайт сказал ревниво:
– Наша черная бронза ничуть не хуже железа. Даже лучше.
По крепости то же, зато не ржавеет. Не нравится мне все это, тцар! Слишком
хитрое дело куявы задумали. Но и отказаться уже нельзя, нельзя…
Скилл толкнул Придона в бок. Тот вздрогнул, Скилл заметил:
– Брат, в любом случае ты не должен заезжать во
владения Тхора. Это на севере Артании. Тхор артанин, но люто казнит всех, кто
не принадлежит к его племени, ибо свое племя считает особым. Подозрительный.
Уверен, что все мечтают свергнуть его. В каждом новом человеке видит лазутчика
и подосланного убийцу.
Придон сказал убито:
– Брат, а если лезвие там?
– Плюнь, – посоветовал Скилл, – вернись.
– А как же…
– Итания? Я поведу к границам Куявии войско, и тцар сам
приведет принцессу на берег кордонной реки!
Горицвет нахмурился, Скилл тут же умолк, виновато развел
руками.
– Искать, – сказал он веско, – надо там, где
землю проломили эти упавшие с неба камни. Эти колдуны Старого Мира, чей мир
погубило вторжение злого Ахримана. Они его ненавидят и боятся, в то же время
живут возле этих роковых камней… Почему?
– А потому, что в других местах нам их истреблять
легче, – сказал Аснерд. – Особенно в Степи.
– Ну, в Степи вообще все легче, – сказал Вяземайт.
Подумав, добавил со смешком: – Если не становиться против ветра, конечно.
– У дивных людей нет гордости, – определил Скилл,
подумав. – Они прячутся в тени того, что погубило их мир. Но когда-то мы,
преодолев… не страх, нет!… преодолев отвращение, все же вломимся в их гнусные
места и все истребим, зальем кровью, выжжем, разрушим, довершая начатое нашей
благословенной Луной и героем Ахриманом. И мир станет снова чист, светел,
свободен для заселения нашим семенем!
Волхв сказал в затруднении:
– Ты только не спеши с этим… Ахриманом. Мы еще не
решили, куда его… Ну, в злые демоны или в герои-богоборцы? Когда боги бьются,
что им жалкие муравьи или людишки? Для них все едино, но нам не все едино, что
из их небесной драки выпадет. Вот и выбираем, кого в други, кого… в демоны.
Придон посмотрел на волхва оторопело:
– А я думал… ну, какая-то всеобщая справедливость…
Волхв брезгливо поморщился. Старческая рука стиснула посох, жилы под сухой
кожей напряглись.
– Справедливо только то, – сказал он
грозно, – что выгодно нам, людям! Еще лучше – артанам, самым избранным
людям на белом свете. Все остальное… либо несправедливо или неправедно, либо
менее праведно. Запомнил?
– Да-да, – пробормотал Придон, он ощутил, как в
душе словно бы просветлело. – Ты снял камень с моего сердца. А то я все
думал, думал…Так проще. И легче. Спасибо!
– Запомни, артанин – мерило всего на свете! Все во
благо Артании, все во имя ее славы, жизни, гордости!
Скилл возразил стальным голосом, звучным и непримиримым, как
обнаженный клинок:
– Ахриман погубил Старый Мир!.. Он привел на небо Луну,
что теперь и ночью нас водит в походы!
Волхв поднял ладонь, словно защищаясь от напора:
– Мы не знаем долунного мира. Может быть, и тогда
как-то… в ночные походы. Все племена и народы появились, когда Луна уже сияла
на небе. Когда ее свет заставлял море дважды в сутки накатывать на сушу, а
затем уходить обратно, оставляя на песке свои богатые дары человеку… Мы считаем
это благом, это и есть благо, которое Ахриман принес нам… нечаянно принес,
всего лишь своим низвержением с небес, но вот что он погубил, какие племена,
каких зверей, какие чудеса разрушил?.. Так что не спеши объявлять его… хорошим.
Глава 12
Слуги трижды приносили жареное мясо, а кувшины с холодным
виноградным соком меняли еще чаще. Наконец Горицвет и Вяземайт углубились в
разработку пути, куда Придону ехать, с кем говорить первым, к кому обратиться
позже, чьей помощью заручиться. Сам Придон вскоре ощутил себя лишним,
потихоньку выбрался из зала, спустился вниз.
Дверь открылась в черноту. Он ахнул, обнаружив, что уже глубокая
ночь, а ведь только что в небе сияло жаркое солнце, жадно вдохнул свежий
воздух, без запахов смолы, горящего масла, растопленного воска.
Во дворе пахнет конями, сухими душистыми травами, воздух
слегка колышется – чистый, самую малость пропахший железом и горящими углями.
Из кузницы плывут мерные удары по железу, но звук мягкий, шлепающий, словно
молот бьет по мокрой глине.
Он глубоко вздохнул, мир родной и привычный, однако странная
тревога все еще в груди. Даже оглянулся, будто из-за здания кто-то замахнулся
дротиком. По ту сторону двери послышались тяжелые шаги, дверь с грохотом
распахнулась так, что ударилась о стену. На крыльце появился Скилл, спокойный,
просто у него силы много, может оторвать дверную ручку, не заметив, что дверь
заперта.
– Чего сбежал? – поинтересовался он. – Скучно
стало?
– Да нет, – ответил Придон непривычно
стесненно. – Просто как-то на душе…
– Да ладно тебе, – отмахнулся Скилл. – Это
только у волхвов – души. А у нас – горячие сердца, крепкие руки, острые топоры…
Хорошо здесь как, да? Волосожары как горят!.. А Волопас так и вовсе пышет, как
жар…
Придон взглянул на звездное небо, тут же его взгляд
устремился в сторону горизонта. Скилл сочувствующе вздохнул, в той стороне
проклятая Куявия.
– Я слушал певца, – сказал Придон внезапно. –
Там, в Куябе. Он спел, а я бросил ему пару монет… Как вспомню, даже сейчас уши
горят.
– Почему?
– Это он должен был мне бросать, – ответил Придон.
Поймал удивленный и даже встревоженный взгляд старшего брата, покраснел, начал
объяснять, чувствуя, что получается путано и непонятно: – Он во мгновение ока
перенес меня на поле битвы, где я носился на горячем коне, а подлые враги
падали под ударами моего меча, как спелые колосья под косой умелого жнеца! А с
небес смотрели боги, наши пращуры, кричали хвалу… Потом он забросил меня в
райский сад, где я вкусил блаженство от мира богов, где душа моя раскрылась и
пела, дивные птицы летали над головой, а у ног сидели небесные девы и смотрели
на меня большими удивленными глазами… и тут же перенес меня на трон владыки
мира, властелина всего белого света, откуда я зрел все подвластные страны и
народы… Мое сердце то смеялось, то рыдало, оно могло обливаться кровью, а в
следующий миг прыгало, как ошалевший мартовский заяц…
Скилл слушал терпеливо, Придон ощутил сильные руки старшего
брата на плечах, дал себя усадить на толстое сухое бревно с отвалившейся корой.
Скилл сел рядом, обнял за плечи.
– И все же, – сказал он, – ты счел, что у
певца власти больше?.. Гм, ты не поверишь, но насчет власти спорить не стану,
хотя наши друзья нас не поймут. Но такая власть редко приносит деньги. А вот он
твои деньги принял и поблагодарил. Так ведь?
