Придон выпрямился, щек коснулся жар.
– Прости, спросил глупость. Мы дрались с дивами, мы
победили. Вместе вернулись, помогая друг другу. Ты лечил, как мог, меня и моего
друга. Я вырвал тебя из рук врага, когда тебя убивали…
Конст взглянул исподлобья. У Придона появилось нехорошее
предчувствие. Он предпочел бы, чтобы Конст не открывал рта, но тот сказал тихо:
– Не совсем так… Ты не понимаешь…
– Что я не понимаю?
– Меня не убивали. Придон вскрикнул:
– А что же с тобой делали? На тебе места живого не
было!
Конст опустил голову. Пораженный Придон видел, как под его
взглядом огромный багровый шрам стал белым, опустился, растекся по коже, и
через пару мгновений на том месте, где был шрам, осталось чистое место с
молодой кожей. Конст задышал с усилием, застонал, и Придон услышал, как хрустнули
и соединились кости в левом боку.
Когда Конст поднял голову, со лба сползали крупные капли
пота, глаза были страдальческие.
– Понял теперь?
– Нет, – признался честно Придон. – Ты умеешь
заращивать свои раны. Ты волхв? Но ведь и волхвов убивают? Конст покачал
головой:
– Я не волхв. И меня не убивали. Меня просто…
наказывали.
– Наказывали? – воскликнул пораженный
Придон. – Это что-то вроде родительской порки?
После долгой паузы Конст ответил несчастливо:
– Не думай, что вырвал меня из рук любящих родителей.
Хоть меня убивать не собирались, но мне запрещали делать то, что я хотел
делать. А для мужчины это равносильно смерти. Они уничтожали плоды того, что я
копил сотни лет.
Придон дико посмотрел на Конста. На вид обыкновенный
человек, разве что больше похож на куява своей изнеженностью, чем на
мужественного артанина, но все же… как это – сотни лет?
– Так… кто ты?
– Человек, – ответил Конст невесело, – но тот
человек, которых вы, новые, называете дивами. Хотя дивы… это… словом, дивы были
давно. Еще до нас. А мы те, кто пришел на их земли и… чему-то научились у них…
Придон, тебе надо ехать. Меня приютило твое племя, здесь добрые и чистые люди.
Когда вернешься, я расскажу тебе больше. Да что там больше, расскажу все!
Аснерд долго смотрел вслед Придону. Солнце играет на литых
плечах юного героя, в черных как смоль волосах прыгают искры. Он держится в
седле красиво, чуть откинувшись назад, гордый, как артанин, красивый, как
артанин.
Рядом часто дышит Вяземайт, взгляд его тоже не отрывался от
удаляющегося всадника.
– У меня от танцев всегда вскипала кровь, –
признался Аснерд. – Когда я смотрю на танцующих мужчин, на их гордые лица,
на прямые спины и сильные руки, у меня у самого выпрямляется спина, учащается
сердце. Я сам вот прямо сейчас на коня и с обнаженным топором в одиночку на все
вражеское войско, что посмело… Но почему, когда смотрю на танцующего Придона, у
меня закипают слезы?
Вяземайт спросил глухим голосом:
– Он что, так плохо танцует?
– Нет…
– Так почему?
– Не знаю, – ответил Аснерд сердито. – У меня
от его песен, от его танца тоже выпрямляется спина и учащается сердце, однако…
понимаешь, я же артанин! Почему ладонь рвется не к рукояти топора? Напротив,
мне хочется разорвать свою собственную грудь, выхватить пылающее сердце… не
знаю, то ли бросить к чьим-то ногам, то ли… Нет, не знаю! Слезы застилают взор,
я только реву как дурак, вскакиваю и ухожу, чтобы не видеть, не слышать, не
попадаться на глаза молодым. Стыд какой: увидят меня, старого дурака, ревущим!
А я ж не просто старый и битый, тертый, я ж еще и военачальник!
Вяземайт долго молчал в неловкости.
– Какая-то магия, – сказал он невесело, – но
я не знаю ее истоков.
Аснерд отшатнулся, глаза сверкнули сердито.
– Не знаешь?
– Не знаю.
– Кто из нас волхв?
– Не знаю, – ответил Вяземайт сердито. Он Отвел
взгляд. – Не знаю!
Аснерд помолчал, рассерженно махнул рукой.
– Ладно, ты хоть признался. Вообще-то никто не знает.
Ни один человек!.. Хотя всем кажется, что знают. А кто говорит, что знает, тот
брешет. Или дурак, что вернее.
Степь гудела и трещала, как молодой ледок под крепкими
копытами, а встречный ветер снова трепал волосы. Куявия приближается с каждым
конским скоком, он на ходу достал мешок, вытащил драгоценные ножны.
К пограничной речке несся уже с двумя перевязями, что
перекрещивали его широкую грудь. В кожаном чехле удобно покоился боевой топор,
а на другом ремне закреплены ножны бога Хорса.
Хотя выехал он все еще слабым, но бешеная скачка на горячем
коне и сухой встречный ветер вдували силы, наполняли тело мощью. Чтобы
провериться, выхватил топор, швырнул в синее небо. Конь мчится в полный скок,
ветер рвет волосы, Придон уловил момент, когда вращающийся топор, распугав в
небе птиц, понесся вниз, протянул руку и ловко подхватил на лету. Мышцы знакомо
напряглись, в плече чуть-чуть кольнуло, но даже в этой боли сладость: тело
сообщило, что уже может драться, бить, ломать, крушить… уже живет!
На пограничной реке вода поднялась чуть не вровень с
берегами, в горах снова дожди. На той стороне сторожевая вышка, у артан внизу
обязательно стояли бы оседланные кони, но эти куявы… эх, если бы не их башни
магов, всю бы Куявию уже в кулак!
Конь протестующе заржал, но Придон сжал бока коленями,
процедил тихо, словно с того берега могли услышать или понять его слова по
губам:
– Не позорь меня!
Брызги разлетелись в обе стороны, похожие на крылья
огромного серебристого лебедя. Так и понеслись через реку, но к середине конь
устал, пришлось соскользнуть в холодную мутную воду. Их сильно сносило по
течению, плыть пришлось наискосок.
Когда наконец выбрались на берег, Придон чувствовал, как
подкашиваются ноги, а частое дыхание распирает грудь. Да и конь едва стоит на
растопыренных четырех, даже не отряхивается, только вздрагивает. Наконец
взмахнул хвостом, вцепившийся рак сорвался и с костяным стуком врезался в стену
сторожки.
Стражи, четверо молодых парней под началом старого хмурого
воина, смотрели с раскрытыми ртами. Ветеран покачал головой.
– У нас говорят: горд, как артанин!.. А если бы вода
унесла?.. В это время года целые стада уносит.
– Но только не артанских коров, – ответил Придон
гордо. Грудь еще вздымалась, но говорить он уже мог, не задыхаясь. – У нас
и коровы… лучше.
Ветеран покачал головой, смолчал. Придон отжал конскую
гриву, а то при скачке вся вода будет на нем, сам отряхнулся, как огромный пес:
всем телом, брызги полетели во все стороны.
