Молодой бер, в окружении таких же разряженных хлыщей, что-то
рассказывал, сам похохатывал, бурно жестикулировал. Остальные посмеивались
сдержанно, посматривали по сторонам, кланялись более знатным, брезгливо
отворачивались от людей ниже по положению.
Рассказчик, заметив Придона, заговорил громче, а когда
увидел, что артанин не обращает внимания, еще больше повысил голос. До Придона
донеслось:
– Спрашивают артанина: как будет по-артански: «вперед»?..
«Аглы», отвечает артанин. Хорошо, говорят ему, а как будет по-артански
«назад»?.. Тут он отвечает так это надменно, как все они умеют: у гордых сынов
великой Артании нет слова «назад»! Мы поворачиваемся и – «аглы»!
Придон медленно вперил в него взгляд. Он не потянул руку к
рукояти топора, но многие уже усмотрели это страшное оружие в его ладони.
Вельможа смертельно побледнел, его затрясло, словно уже видел вскинутый над
собой топор, уже представил, как отточенное лезвие с хрустом разрубит ему череп,
как язык вывалится на сторону, как острое железо рассечет грудь и живот так,
что из вскрытого желудка потечет все, что сейчас молодецки и по-мужски усвоил
на пиру…
Другие поспешно отступили, а молодой бер не смог сдвинуться
с места, ноги как приросли к полу. Остановившимися глазами смотрел на огромного
варвара. Придон так же неспешно подошел ближе, посмотрел в белые от ужаса
глаза, поинтересовался медленно, с расстановкой:
– Так как… было… твое имя?
– Мое имя… – пролепетал вельможа, губы тряслись, как листья
осины в бурю, – мое имя… Кохан…
– Кохан, – повторил Придон. – Твое имя было
Кохан…
Светлые штаны вельможи потемнели. Под ногами начала
расплываться лужа. Он видел, что варвар смотрит уже не на него, а на могильный
камень, на котором написано «Кохан».
Придон брезгливо поморщился, отступил. В Артании, если такое
случилось бы с кем, тут же выхватил бы нож и покончил с собой. А этот… сегодня
же, сменив штаны, будет шутить с женщинами, с теми женщинами, что видели его
позор!
Вельможа, видя, что сейчас его отпускают живым, попятился.
За ним потянулась желтая струйка мокрых следов.
– Смени имя, – сказал Придон. Подумал и добавил: –
И лицо.
Он сам не знал, как это сменить лицо, но, похоже, этот трус,
что тоже не знает, исчезнет из дворца. Не из стыда перед другими, а из страха
перед ним, мужчиной.
Ему казалось, что за спиной посмеиваются, потому ходил с
надменным лицом, посматривал на все и на всех свысока, чуть откинув голову, а
руки слегка растопыривал, так выглядит страшнее, косые мышцы спины
раздвигаются, как крылья летучей мыши, руки как бревна – готовы задеть всякого,
кто неосторожно окажется поблизости.
Мужчины шарахались, варвар явно нарывается на драку, эти
дикари не могут без ссор и поединков, полузвери. Женщины хихикали и, напротив,
старались пройти так, чтоб задеть его грудью или коснуться бедром.
К нему все еще никто не шел, он в нетерпении бродил по залу,
осматривался. Жаль, оставил Луговика, здесь такие пространства, что проще бы на
коне…
Во всех уголках этого огромного помещения, размером с городскую
площадь Арсы, преследовал тяжелый приторный запах. Не цветов, цветы пахнут
иначе, не древесной или даже горной смолы, а чего-то настолько сладкого, что в
желудке протестующе квакнуло. Внезапно захотелось соленых огурцов или кислых
ягод.
Люди тоже со сладкими лицами, сладкими взглядами и сладкими
улыбками. Говорят тихо, словно сговариваются что-то украсть или кого-то
зарезать во сне, осматриваются по сторонам, сладко улыбаются и кланяются, если
кто смотрит в их сторону.
Осмотрев весь зал с его статуями, картинами, барельефами,
пошел бродить дальше, по залам, по дворцу. Перед ним все так же шарахались, а
стража только ошалело провожала взглядами, но никто не рискнул пойти за ним
следом. Он видел, как все смотрели на горящие в помещении странным зеленоватым
светом ножны. Похоже, здесь уже пронесся слух, что варвар добыл, сокрушил,
поверг и доставил, так что никто не рискнул приставить стражу или попробовать
отобрать топор.
Может быть, потому, что теперь доверяют, или же, что самое
близкое к правде, подумал он саркастически, тупые куявы просто растерялись.
Никто не ожидал, что он вот так явится, въедет на коне, войдет по-хозяйски,
бросит повод одному из самых знатных, теперь же поздно переиначивать,
дубоголовый варвар уже освоился держаться именно так.
Он ощутил взгляд, обернулся. Женщина средних лет, еще
красивая, статная, с хорошей развитой фигурой артанки, но в богатой куявской
одежде, рассматривала дружелюбно, с участием.
Он сдержанно поклонился. Она улыбнулась, не спеша подошла
ближе.
– Держись, артанин. – Голос ее был сильный,
низкий, но в то же время очень женственный. – Даже если там готовы тебя
принять… и даже если сами сгорают от нетерпения, то выдерживают время…
Он буркнул:
– Догадываюсь. Но зачем?.. Вы артанка? Она улыбнулась,
у нее была хорошая белозубая улыбка, ямочки на полных щеках.
– Как я понимаю, это не оскорбление, а любезность?..
Нет, я куявка, и вся моя родня из Куявии. Меня зовут Дивиния, я жена знатного
бера, он командует всеми войсками Куявии.
– Дунай-богатырь, – вспомнил он. – У вас очень
сильный… и красивый муж.
– Спасибо, – ответила она почти серьезно, но глаза
смеялись. – Вторая за вечер любезность от артанина! С ума сойти можно…
Дорогой Придон, наберитесь терпения. Вас испытывают, будьте сдержанны. Ничему
не удивляйтесь.
Он поинтересовался:
– Почему вы, благородная Дивиния, преисполнились ко мне
сочувствия?
– Потому что вы один против всех, – ответила она с
той же мягкой улыбкой. – А все против вас. Должен быть хоть кто-то, кто
станет с вами рядом?
Она ушла, смеясь, оставив в этом душном зале свежий запах,
который напомнил аромат степных цветов и заставил вспомнить о родной Артании.
Он проследил за нею взглядом, подумав, что этому Дунаю
повезло, у него чудесная жена, затем выпрямился, расправил плечи. Дивиния
права, ему навязывают придворную игру, он в нее сыграет по-своему.
Роскошные залы, в которых он раньше усматривал только тупую
спесь и недостойную мужчины жажду украсить жилище ненужными вещами, на самом же
деле все строились с учетом того, чтобы удобнее защищаться. Сейчас он это
замечал, замечал нарочито, демонстративно, кое-где даже замерял пальцами и
локтями толщину стен, морщил лоб, словно прикидывал, как будут ломать таранами,
крушить, откуда полезут с топорами в руках, а куда можно ворваться сразу на
конях… Ага, вот сверху обязательно широкая галерея, откуда из-за барьера легко
бить стрелами на выбор, откуда даже слабая женщина в состоянии бросить горшок,
что разобьет голову сильному воину.
А крохотные бойницы в очень толстых стенах, где наверняка
есть внутренние ходы? Сюда надо будет врываться, держа перед собой широкие
щиты. А вот в этом зале чересчур широкие стены, и там наверняка тайный ход, там
пройдет воин в полном вооружении, даже Черево с его пузом протиснется…
