Ты согласен с тем, что сайты по поиску работы – одна из самых рентабельных ниш интернет-бизнеса?
– Мне сложно говорить про другие ниши, но наша вполне рентабельна. Если кто-то знает понятие EBITDA, то у нас она по этому году под 80 процентов.
– Думаю, что те, кто читает нас в Forbes, знают. Мы на редакционном совещании обсуждали, как так получилось, что ты, окончив такой престижный вуз, как МГИМО, не пошел дальше по профессии. Я полагаю, что у тебя были интересные перспективы.
– На самом деле я пошел по профессии. В 1992 году я попал на работу в газету «Московские новости». Тогда это были те самые «Московские новости» с миллионными тиражами – самое влиятельное СМИ в стране, где работали самые известные и талантливые журналисты. Тогда еще никто не знал, что такое интернет. Мне как молодому сотруднику дали задание: я должен был разобраться, что такое интернет. Я до сих пор благополучно разбираюсь.
– Ты пошел туда работать во время учебы?
– Да, там был отдел эксклюзивной информации, это был отдельный проект. У нас у первых было подключение к интернету среди редакции, и мы разбирались, что это такое, как это работает. В 1992 году наш бюллетень успешно продавали на Западе через электронную подписку.
– Были большие объемы продаж?
– Они были достаточные. Само по себе издание было дорогим, подписка на него стоила от одной до трех тысяч долларов в год в зависимости от типа. В России было сто подписчиков, через интернет я лично нашел десяток подписчиков на Западе.
– Иными словами, к окончанию вуза ты решил пойти в этом направлении?
– Я уже тогда сделал первый сайт. Есть организация «Центр политических исследований России», которая выросла из «Московских новостей». У этой организации был сайт, который я своими собственными руками собрал. На этом сайте было все население интернета, и не только русскоязычного. Тогда в русскоязычном интернете было десять сайтов, один из которых был мой. Во всем остальном мире тоже было не так много сайтов, на которые можно было бы пойти, поэтому все, кто регулярно ходили в интернет, на все сайты попадали, в том числе и российские. Их количество исчислялось не тысячами, было 300–400 сайтов, половина из которых порнографические.
– Ты занимался кадровым бизнесом еще до появления сайта Superjob?
– Нет, мы были разработчиками, работали для веба. Мы были широко известны в узких кругах, у нас были серьезные проекты. Все было хорошо, интересно, мы находились в одном здании с агентством «Контакт», и у нас появился совместный проект, который мы планировали развивать. Он был назван Superjob. Мы давали технологическую экспертизу, а агентство «Контакт» – идеологическую.
Полгода мы пытались работать вместе. С одной стороны, все развивалось хорошо, сайт рос. С другой стороны, хозяина у него не было. В какой-то момент мы решили, что должен быть один хозяин, и поскольку мы рекрутингом не занимались, то предложили агентству «Контакт» выкупить у нас права на Superjob, а мы бы просто поддерживали его и занимались своим бизнесом. Мы предлагали продать его им за три или пять тысяч долларов. Агентство «Контакт» подумало и решило, что интернет не укладывается в их стратегию, интернет был им не очень понятен, и они сказали, что проект им не нужен.
Так нам и пришлось заняться изучением рекрутинга. Полгода мы вкладывали какие-то ресурсы в развитие сайта, он стал самым посещаемым рекрутинговым сайтом на тот момент. Тогда было пять тысяч посетителей в день, и это было очень круто.
– Это было в 2001 году?
– Да, для того времени это было много. Сейчас хорошая группа «ВКонтакте» или на Facebook в день имеет подобную посещаемость, и никого это не удивляет. Тогда интернет был меньше, людей было меньше, и посещаемость в пять-десять тысяч посетителей в день считалась очень хорошей. К нам тогда пришли товарищи из одного известного инвестфонда и предложили продать им кусочек Superjob. Они сказали, что миллион они нам не дадут, но 200–300 тысяч за пятнадцать процентов готовы дать, и тут нам стало интересно: что же мы такое сделали, раз нам предлагают такие деньги? Мы даже представить себе не могли, что Superjob столько стоит, потому что буквально за полгода до этого предложения планировали продать все это за три тысячи долларов.
– Кто первый начал брать деньги с пользователей?
– С 1 января 2003 года мы начали брать деньги с пользователей. Это была очень простая история. После того как к нам пришел тот самый инвестфонд, мы начали разговаривать с другими инвесткомпаниями, и вроде всем было интересно купить кусочек Superjob. А потом упал NASDAQ, и все перестали покупать что-либо.
Superjob требовал все больше и больше ресурсов, а зарабатывать на баннерах у нас не получалось. Никто их не хотел покупать, и мы думали, как на этом можно заработать, потому что посещаемость и популярность продолжали расти.
Рассуждая стандартным способом, мы подумали, что у нас есть витрина, к которой надо пристегнуть интернет-магазин. Мы решили открыть кадровое агентство, которое будет самым крутым кадровым агентством в стране. А сайт будет продавать наши услуги. Казалось бы, все логично.
Мы наняли лучших рекрутеров рынка и сняли шикарный офис на Старом Арбате. Заказов у нас было больше, чем мы в состоянии были выполнить. Проблем с продажей наших услуг не было, а вот с исполнением заказов возникали сложности. Агентство было то в плюсе на 10 тысяч долларов в месяц, то в минусе на 20 тысяч, и в течение года все так и болталось. В какой-то момент я сказал, что всем этим я буду рулить сам.
Я возглавил агентство, начал общаться с рекрутерами, заказчиками, мы перевели всех на предоплату. На тот момент с нами ни одно рекрутинговое агентство не работало по предоплате, да и сегодня это нечасто встречается. Все получают деньги после выполнения заказа. Поработав два месяца, я понял, что мы можем иметь любое количество заказчиков, но люди – это такой материал, что ничего гарантировать заказчику нельзя.
Например, мы подбирали главного бухгалтера. В тяжелой кризисной ситуации человек должен был выйти на работу и сменить старого главного бухгалтера, потерявшего доверие. Человек подписывал job offer, в пятницу говорил, что выйдет на работу, а в понедельник на работу не выходил. Мы дозванивались до человека, спрашивали, почему он не вышел, и получали ответ «Передумал».
Я брал ту самую предоплату, которую мне уже заплатили, и коньяк, лично ехал к заказчику, просил прощения и возвращал деньги. Когда за две недели моей работы произошло три подобных случая, я понял, что не хочу заниматься рекрутинговым бизнесом, что это тяжелый хлеб.
Мы с партнером сели в бане и думали, что же делать дальше. Мы имели самый посещаемый в стране рекрутинговый сервис, он продолжал расти, у нас были работодатели и соискатели, но нам было непонятно, где деньги. Мы и решили начать брать деньги с работодателей. Это было в октябре 2002 года. В течение месяца мы подготовили все регламенты, биллинговую систему, и с 1 января 2003 года мы стали брать деньги за размещение вакансий и за доступ к базе резюме.
