— Тебе пора, — повторила Ксюша в третий раз, и тон ее не предвещал ничего хорошего.
Олег вздохнул и побрел в спальню. Через пять минут он вышел оттуда одетый и понурый.
— Когда мы встретимся еще?
— Нескоро, — жестко произнесла Ксюша.
Он криво улыбнулся и кивнул.
— Прости, что я заснул. Но просто ты такая… такая заводная… ты меня доконала. — Он смотрел на нее с восхищением и жадностью. — Я таких не встречал.
— Разумеется. — Ксюшины губы дрогнули в насмешке. Именно это она и привыкла слышать от всех без исключения любовников.
— Я позвоню, — сказал Олег.
— Звони.
Он ушел в коридор. Хлопнула дверь.
— Чао, — проговорила Ксюша.
Это было не самое худшее из ее знакомств, хотя бы потому, что в постели Олег оказался на высоте. Просто выход ее накопившейся любовной энергии оставил его без сил. Его вина заключалась в другом — он не был Николаем.
— Ладно, — сказала Ксюша, открывая холодильник. — Мы найдем замену. Стоит только захотеть…
В пятницу вечером она созвонилась с другим своим поклонником, Борисом, и тот повез ее кататься по Москве. Они ездили до трех часов ночи, и где только не побывали. Потом до утра сидели в баре у ВДНХ. Потом пошли к нему домой.
Ксюша провела у Бориса всю субботу. Бродила по его роскошной квартире, плескалась в огромной джакузи, гляделась в трехстворчатые зеркала. Ела устрицы, запивая их белым вином. Под вечер Борис сделал ей предложение. Ему было сорок, год назад он развелся. Жене и дочери купил другое жилье. Ксюша сидела за столом в гостиной и думала. Наверняка, Николай и Ольга тоже скоро поженятся. Вернутся из поездки и подадут заявление. Чего тянуть — Ольге тридцать, пора ребеночка заводить. Что, если сыграть свадьбу одновременно с ними? Все ахнут от зависти — еще бы, подцепить такого богача! Правда, Борис некрасив, и староват для Ксюши. Но зато он обещал подарить ей собственную «Мазду».
Они сошлись на том, что она все обсудит с родителями. Борис отвез ее домой, купив по дороге роскошный букет белых лилий. Ксюша поставила их в вазу в спальне, но от цветов шел неприятный, терпкий запах, от которого у нее кружилась голова. Пришлось переставить букет в кухню.
В воскресенье Ольга и Николай улетели.
Ксюша решила, что пока не будет брать отпуск. Зачем, если через пару месяцев она, возможно, выскочит замуж и совсем уйдет с работы? К родителям она не поехала, Борису наврала, что ее пригласили на шашлыки школьные друзья. Сидела одна в квартире и плакала.
В таком виде и застал ее Костя. Он приехал без звонка, наугад. Ксюша открыла дверь, пряча от него мокрые, распухшие глаза.
— Что случилось? — испугался Костя.
Ксюша при нем никогда не плакала.
— Ничего. — Она жалобно шмыгнула носом.
— А я тебе мороженого принес, — тоном, каким обращаются к ребенку, проговорил он. — Смотри, твое любимое, крем-брюле.
— Терпеть не могу крем-брюле, — капризно сказала Ксюша.
— Ничего, — утешительно произнес Костя. — Мы положим его в морозилку. Пусть полежит. А ты пока выкладывай, по какому поводу грусть-печаль.
— Ни по какому. — Ксюша отерла мокрые глаза.
— Но я же вижу! — не сдавался Костя.
Он привел ее в комнату, усадил в кресло, принес с кухни блюдечко с мороженым, сунул ей в руку ложечку. Искушение было сильным, Ксюша сама не заметила, как потихоньку стала есть. Крем-брюле таяло во рту, оставляя знакомый с детства вкус вареной сгущенки. Костя сидел рядом и смотрел на Ксюшу добрыми, близорукими глазами.
— Где ты была всю последнюю неделю? Я тебе сто раз звонил, ни ответа, ни привета.
Ксюше не хотелось говорить, что за последние шесть дней она побывала в объятиях двух мужчин. Толку же от такого загула никакого.
— Я по магазинам ходила, — уклончиво сообщила она Косте.
— По магазинам? — Он укоризненно покачал головой. — Я звонил тебе в час ночи.
— В час ночи я спала, — без тени смущения заявила Ксюша.
— Ну-ну, — проговорил Костя. Снял очки, вынул из кармана брюк салфетку и тщательно протер запотевшие стекла. Затем глянул на Ксюшу взглядом следователя. — Может быть, все-таки, дело в другом?
— В чем? — спросила она устало и равнодушно.
— Ты влюбилась?
От неожиданности Ксюша едва не выронила блюдце. Она никак не думала, что Костя способен на такую проницательность.
Он печально кивнул.
— Ты влюбилась. Я давно это чувствую.
— Да с чего ты взял? — неуверенно возразила она.
— Ты изменилась. С того самого дня, как стала ходить на тренировки. Раньше ты не была такой… такой отстраненной.
— Глупости! — резко проговорила Ксюша и тут же ощутила, как щиплет в носу.
— Скажи, кто он? Кто-нибудь из посетителей спортзала?
— Он тренер, — опустив голову, пробормотала Ксюша. — И жених Ольги.
— Ольгин жених? — Костя понимающе поцокал языком. — То-то я трезвоню ей, а ее, как и тебя, вечно не застать. Значит, Ольга выходит замуж?
— Наверное. — Ксюша горестно всхлипнула.
— Быстровато для ее характера. Поверить не могу, что она составила тебе конкуренцию.
— Я тоже.
— Ну, ну, солнышко мое. Не надо расстраиваться. — Костя с нежностью погладил Ксюшины волосы. От этого она заревела в голос. — Любить безответно — дрянная штуковина, — проговорил он, обнимая ее за плечи. — Знаю на собственной шкуре.
— Мне-е-то что де-елать? — прорыдала Ксюша, чувствуя невероятное облегчение, что наконец излила на кого-то накопившуюся внутри боль.
— Тебе? Забыть его, солнышко, забыть, как можно скорее. Раз он выбрал Ольгу, значит у него совсем иные вкусы.
— Пошел ты со своими вкусами! Я без него жить не могу!
— Сможешь, Ксенечка. Я же вот живу без тебя, и ничего, привык. Давай, уложу тебя в кроватку. — Костя бережно взял ее на руки. Ксюша не сопротивлялась, размякнув окончательно, только приговаривала жалостно:
— Нет, ты ответь, ответь, чем я ему не хороша?
— Всем хороша. Успокойся. — Он разобрал постель, помог ей переодеться, заботливо укрыл одеялом. — Давай завтра пойдем куда-нибудь.
Ксюша вспомнила, что завтра обещала дать ответ Борису. Ей стало так горько и одиноко, что она зарыдала пуще прежнего. Ничего не подозревающий Костя принял это на свой счет.
— Хорошо, — произнес он со вздохом. — Я сейчас уйду. Только обещай, если тебе не станет лучше, позвонишь мне сама. Пожалуйста, прошу тебя.
— Хо-ро-шо, — запинаясь, выдавила Ксюша.
Костя немного повозился в кухне и ушел. Она какое-то время еще плакала, потом, постепенно, слезы утомили ее. Ксюша уснула тяжелым, свинцовым сном без сновидений.
