Ксюша и Телега молча повиновались. Сама Иоанна осталась стоять возле стола, не выпуская четки из длинных, узловатых пальцев.
— Расскажи, Софья еще раз, кто это. — Она остановила цепкий взгляд на притихшей от волнения Ксюше.
— Это Ксения, матушка, — подобострастно заговорила Сонька. — Моя сестрица. Отцы наши были родные братья, мы, почитай, вместе росли.
— Да, да, вспомнила. — Иоанна утвердительно качнула головой. — Теперь ты говори, девонька. Рассказывай, что тебя тревожит. Только гляди, ничего не утаивай.
— Конечно. — Ксюша поспешно кивнула и, откашлявшись, произнесла. — Я люблю одного человека. А он меня не любит.
— Давно любишь? — Блеклые глаза старухи уставились ей в лоб.
— Д-давно, — выдавила Ксюша, но тут же поправилась. — Вернее, не так давно. С апреля.
— А нынче июль. Стало быть, третий месяц. — Иоанна слегка нахмурилась. — Маловато для большой любви.
— Она вправду любит его, матушка, — вступилась Сонька. — Страдает сильно.
— Что страдает, вижу. А только времени мало прошло, чтобы во всем толком разобраться. Может, это и не любовь вовсе.
— Не любовь? — Ксюша даже привстала с дивана. — А что же?
— Мало ли что, — невозмутимо проговорила старуха. — Искушение дьяволово, вот что. Заблуждение.
— Нет, нет, — горячо и страстно произнесла Ксюша. — Не заблуждение. Я… я без него жить не могу.
— А ты пробовала? — Во взгляде колдуньи проскользнуло нечто сродни насмешке.
Ксюше захотелось немедленно выбежать вон и хлопнуть дверью. Она открыла, было, рот, чтобы сказать что-то резкое, но Иоанна жестом остановила ее.
— Ладно, хорошо. Мне все ясно. Ты хочешь сделать приворот на своего любимого. Так?
— Так.
— Тогда сядь, — неожиданно властным тоном проговорила старуха. — Сядь и слушай. Будь по-твоему. Я совершу обряд. Но ты должна знать — тебе будет трудно.
— В каком смысле? — не поняла Ксюша.
— В прямом. — Иоанна оглядела ее с сомнением и жалостью. — Больно хрупкие у тебя плечики. Боюсь, не по ним окажется ноша.
— Вы ошибаетесь, — твердо проговорила Ксюша. — Я только с виду хрупкая. На самом деле я сильная. Я все выдержу.
— Добро, — согласилась Иоанна. — Встань, подойди к образам и сотвори молитву. Я пока все приготовлю.
Она отложила четки и куда-то вышла из комнаты. Ксюша послушно приблизилась к одной из икон.
— На колени встань, — посоветовала Сонька.
Ксюша опустилась на колени, как сегодня утром, и принялась шептать слова молитвы. Никогда прежде она не молилась так исступленно, будучи уверенной, что ее просьбу услышат.
Бесшумно вошла Иоанна. Она несла в руках маленькую медную миску, наполненную какой-то жидкостью. Поставила ее на стол, предварительно расчистив на нем место, наклонилась, что-то пошептала. Затем зажгла одну за другой семь свечей в старых, почерневших от времени, мельхиоровых подсвечниках, расположив их вокруг миски.
— Готово, — проговорила она негромко. — Теперь подойди.
Ксюша повиновалась.
— Смотри на воду. Видишь там любимого?
Ксюша, расширив глаза, глядела на темную, слегка подрагивающую гладь на поверхности миски. В ней мерцали семь огоньков — отражения пламени свечей. Ей показалось, что она действительно видит между ними неуловимый, расплывчатый силуэт.
— Видишь? — слегка возвысила свой сиплый голос Иоанна.
— Вижу, — прошептала Ксюша.
— Повторяй за мной. Раб божий — имя — да полюбит отныне рабу божию Ксению на веки вечные.
— Раб божий Николай да полюбит отныне рабу божию Ксению на веки вечные, — как эхо произнесла Ксюша, не отрывая глаз от дрожащих, пляшущих огней.
— Держи. — Иоанна сунула ей в руку простенькое медное колечко. — Кидай его в воду. Говори при этом: «Как утонуло кольцо, так утонет прежняя любовь. Будет лежать на дне, а моя плыть наверху».
«Прости, Ольга», — вихрем пронеслось у Ксюши в голове, и в ту же секунду она кинула кольцо в миску. То сразу же кануло на дно.
— Как утонуло кольцо, так утонет прежняя любовь…
Она произнесла фразу целиком, слово в слово повторив ее за Иоанной.
— Теперь отойди, — приказала та.
Нагнулась над миской и принялась что-то быстро и неразборчиво шептать. Ксюша стояла рядом, чувствуя странное оцепенение. Руки и ноги стали ватными и безвольными, неодолимо захотелось спать. Она, сделала, было, шаг к дивану, чтобы сесть, но старуха тут же прикрикнула:
— Стой, как стоишь. — И продолжала шептать.
Ксюше стало казаться, что она вот-вот упадет и уснет прямо на полу. Она еле сдерживалась, чтобы не зевнуть. На Николая ей стало наплевать, осталось одно желание — закрыть глаза и принять горизонтальное положение.
— Все, — громко произнесла Иоанна.
Сонную одурь точно рукой сняло.
«Она настоящая колдунья, — подумала Ксюша. — Самая настоящая».
— Вот что будешь делать дальше. Дождешься полнолуния. Заманишь своего любимого к себе на ночь. Раскроешь занавески, чтобы луна светила в комнату. Зажжешь две свечи в изголовье постели. Потом любите друг друга.
— Он… он не придет ко мне, — в отчаянии проговорила Ксюша. — Он любит Ольгу и не изменит ей.
— Он уже никого не любит, — произнесла старуха спокойным, ровным голосом. — Все зависит от тебя. Замани его, у тебя есть силы. Слышишь?
— Слышу, — ответила Ксюша, ощущая вновь навалившуюся апатию и безволие.
— Утром он проснется и больше от тебя не отойдет ни на шаг. — Иоанна дунула на свечи и взяла со стола четки. — И помни: никто не должен знать, что ты у меня была. Твой Николай особенно. Узнает — приворот тут же исчезнет, и он уйдет. Поняла?
Ксюша поспешно кивнула.
— Желаю удачи, — проговорила старуха другим, обыденным тоном.
— Это все? — Ксюша смотрела на нее с удивлением. — Больше ничего не будет?
— Нет. Чего ж тебе еще? — Ворожея пожала плечами.
Ксюша с трудом шевеля ногами, пошла к двери. У порога ее нагнала Сонька.
— Деньги! Где деньги? — зловеще шепнула она ей на ухо. — Ты должна расплатиться.
— Да. — Ксюша, ступая, как зомби, вернулась, взяла с дивана позабытую сумочку, достала конверт. — Вот. — Она протянула его Иоанне.
Та, ни сказав ни слова, поспешно взяла его и сунула за пазуху.
— Прощайте, матушка, — суетливо проговорила Сонька, увлекая Ксюшу за собой в прихожую.
Дверь захлопнулась.
— Ну как? — Телега смотрела на нее с сочувствием.
— Ничего вроде, — произнесла Ксюша неопределенно.
