Николай ждал у дверей. Вид у него был прежний, спокойный, только на лбу вздулась незаметная раньше, синяя жилка. Он усмехнулся и протянул руку.
— Давай сюда свои координаты.
Ксюша сунула ему листок. Он пробежал его глазами и кивнул.
— Может, вместе пойдем?
— Нет. Мне надо убраться и сделать кое-какие дела. В одиннадцать приходи.
— Ладно, как скажешь. — Николай повернулся и пошел к лестнице.
Ксюша специально стояла, не двигаясь, дожидаясь, пока стихнут его шаги. Потом, почти на цыпочках спустилась вниз. Вестибюль был пуст. Николай уже ушел. Ксюша на ходу кивнула охраннику и толкнула тяжелую дверь.
Ее осенила вечерняя прохлада, приятно коснулась пылающего лица, остудила неутоленный любовный жар. Ксюша спешила к остановке, стараясь не думать об Ольге, сидящей сейчас в парикмахерской. Нет больше Ольги, нет и нет! Интересно, что придумает Николай, как оправдается перед ней за ночное отсутствие?
Подъехал троллейбус. Ксюша зашла в салон и глянула на часы. Половина девятого. Как хорошо. У нее в запасе целая уйма времени. Это будет незабываемая ночь. Самая прекрасная в ее жизни. И в жизни Николая тоже.
Она ехала и вспоминала Иоанну. Какая удача, что тогда, на набережной, ей встретилась Сонька. А ведь могла не встретиться, и она бы продолжала страдать и плакать еженощно.
Девушка-водитель объявила в микрофон ее остановку. Ксюша поспешно встала — за грезами и воспоминаниями она не заметила, как подъехала к дому.
Во дворе снова гулял Бонифаций. Ксюша намерено сделал крюк и обошла вредную псину, однако пудель почуял ее за версту и заскулил. Хозяин принялся увещевать его. На секунду у Ксюши тревожно сжалось сердце, но она тут же взяла себя в руки.
«Это всего лишь глупая собака. Она не может ничего знать обо мне и моих замыслах».
Ноги несли ее наверх, к себе, на четвертый этаж. Скорее, скорее! Ксюша юркнула в квартиру, и тут же ее настигла отчаянная мысль: что, если Николай не придет? Раздумает, засовестится перед Ольгой, та позвонит ему из парикмахерской и попросит заехать за ней. Дура, дура, надо было взять его с собой, тем более, он сам хотел этого!
Она постаралась успокоить себя. Приворот совершен, опасаться нечего. Николай всецело в ее власти.
Ксюша приняла душ, вымыла голову, предварительно поставив в духовку пару свиных отбивных. Когда она вышла из ванной, по квартире струился аромат жареного мяса. Ксюша накрыла на стол, поставила тарелки, приборы, вытащила из холодильника загодя приготовленный салат и бутылку шампанского. Затем перешла в спальню и занялась постелью. Постелила шелковую простыню, взбила подушки, соблазнительно откинула край одеяла. Водрузила на тумбочке свечи, рядом припрятала зажигалку.
Оставалось раскрыть шторы на окнах, что Ксюша и сделала. В комнату заглянула огромная, оранжевая луна, похожая на марокканский апельсин. При взгляде на нее Ксюшу обуял смутный страх. Она поспешно задернула занавески, решив, что раздвинет их потом, в самый последний момент перед тем, как Николай зайдет в спальню.
Закончив с приготовлениями, Ксюша вновь посмотрела на часы. Было почти десять. До прихода Николая оставался час. Она расчесала волосы, слегка подкрасила губы и глубоко вдохнула.
Еще минут через двадцать раздался звонок в дверь. Ксюша вздрогнула всем телом и понеслась открывать.
— Это я, привет. — На пороге стоял Костя.
Она потеряла дар речи. Он, как ни в чем не бывало, зашел в прихожую и втянул носом воздух.
— Ух ты! Как пахнет. Ты, кажется, мясо жарила?
Ксюша стояла посреди коридора, не в силах вымолвить ни слова. Что за нелегкая его принесла, и как раз в тот момент, когда вот-вот должен нагрянуть Николай!
— Для кого ж это ты так расстаралась? — Костя добродушно подмигнул. — Молчишь? — Ладно, молчи. Собственно, я на минутку. Смотри, что тебе принес. — С этими словами он полез в карман пиджака и вынул конверт.
— Что это? — непослушными губами вымолвила Ксюша.
— Угадай. — Костя весело улыбался.
— Иди ты, — проговорила она недовольно. — Что за детсад!
Костя потряс конверт, из него Ксюше в ладони выпали два железнодорожных билета.
— Зачем? — Она с недоумением глядела на Костю.
— Затем. Мы едем отдыхать. В Адлер, там замечательный санаторий. Осталась всего неделя до отъезда, так что, собирай вещи.
С лица у Ксюши схлынула краска. Она сделала шаг вперед, затем назад. Губы ее кривились.
— Ты издеваешься надо мной? — голос ее звенел от гнева. — Издеваешься, да?
— Почему издеваюсь? — В глазах у Кости возникли недоумение и испуг. — Я… я хотел сделать тебе сюрприз.
— Какой сюрприз, болван ты эдакий! Зачем мне твой Адлер? Зачем, скажи на милость?!
— Но… ты ведь сама хотела. Говорила, что с удовольствием поехала бы к морю. Купальник покупала. Ксюшенька! — Костя порывисто обнял Ксению, уткнулся лбом ей в лоб. В голосе его звучала тоска. — Ксюша, милая! Я не могу так больше. Пожалуйста, поедем! Будем вместе. Подумай, солнце, море, почти целый месяц ты и я, и больше никого. Ксюшенька!
— Отстань от меня, придурок! — Ксюша обеими руками отпихнула от себя Костю. — На, держи свой билет. — Она сунула ему под нос разноцветную глянцевую книжечку, он машинально взял, глядя на Ксюшу затравлено и беспомощно. — А с этим вот что будет! — Ксения с упоением разорвала другой билет на мелкие кусочки. Синие, белые и оранжевые клочки кружась, опустились на палас.
— Что же ты наделала! — не сказал, а выдохнул Костя.
— Уходи, — велела ему Ксюша. — Убирайся отсюда вон. И больше, чтоб я тебя никогда не видела.
Она понимала, что это жестоко, но остановиться не могла. От сознания, что Николай может уже стоять за дверью, ее колотила дрожь.
— За что? — хрипло проговорил Костя. Он хотел что-то еще прибавить, но промолчал. Неловко развел руками и вышел за порог.
Ксюша облегченно вздохнула и принялась собирать с пола обрывки билета. С последним подобранным клочком грянул новый звонок. Она метнулась в кухню, выкинула в ведро бумажный мусор, затем вернулась в прихожую. Звонок тем временем повторился, звонили нетерпеливо и настойчиво. Ксюша дрожащими руками отодвинула щеколду.
— Кажется, меня тут не ждут. — Николай стоял прямо перед ней и улыбался. Как всегда, когда он улыбался именно ей, а не Ольге, в глазах его пряталась едва заметная хитринка, тень иронии.
— Ты ошибаешься, — проговорила Ксюша, стараясь унять прыгающее в груди сердце. — Я ждала тебя. И даже приготовила ужин.
Николай принюхался и кивнул.
— Ужин чувствую. Можно войти?
— Входи, — разрешила Ксюша, не отступив, однако, ни шагу в сторону.
Ноги не слушались.
