— Пойду, приму душ. — Она виновато улыбнулась.
— Погоди. Может тебе стоит еще полежать?
— Нет, нет, я уже в порядке.
— Ладно. — Он глянул на часы. — Пора на работу. Так что, не задерживайся.
— Не буду.
Ксюша шмыгнула в ванную. Включила воду на полную мощность, встала под прохладные струи. Напряжение совсем отпустило, стало легко и хорошо.
«Действительно, я перекупалась, — подумала она, с удовольствием разглядывая в зеркало свою стройную фигурку. — Привидится же такая чепуха!»
Когда Ксюша вышла из ванной, Николай уже успел приготовить завтрак.
— Садись, ешь. Я думаю, не взять ли тебе на сегодня отгул? — Он посмотрел на нее серьезно и пристально.
— О чем ты? — Она беспечно улыбнулась. — Все давно забыто. Подумаешь, страшный сон. С кем не бывает?
— Со всеми бывает, — согласился Николай и ушел в душ.
Ксюша пила кофе и задумчиво смотрела в окно. Ей вдруг пришло в голову, что нужно позвонить родителям. Она с ними не разговаривала целую неделю. Отцу ничего, а мама обижается, говорит, что они ей совсем не нужны. Да нет же, еще как нужны! Просто с Николаем она позабыла обо всем на свете.
Ксюша принесла из комнаты телефон и набрала номер.
— Да, — ответил мамин голос.
— Мамуль, это я.
— Ксюшка! — обрадовалась мать. — Бесстыдница такая! Я тебя только что вспоминала. Приезжай сегодня вечером на блины.
— Приеду, — с неожиданной для себя легкостью согласилась Ксюша.
Ей страстно захотелось увидеть мать и отца, прижаться к ним, поцеловать. У них ведь никого нет, кроме нее и деда, но тот совсем старенький. Конечно, они еще молодые, работают с утра до ночи, любят друг друга. Но все-таки именно Ксюша является для них смыслом жизни. Она еще немного поболтала с матерью о том, о сем, и распрощалась, договорившись, что в семь часов будет у нее.
Вернулся из душа Николай. Увидел в руках у Ксюши телефонный аппарат.
— Кто-то звонил?
— Я звонила. Маме.
— Молодец. Как она?
— Нормально. Ждет меня в гости.
— Когда? — поинтересовался он, застегивая рубашку.
— Вообще-то сегодня. Ты пойдешь со мной? — Ксюша поглядела на него с ожиданием. Ей очень хотелось, чтобы он согласился. Родителям можно будет сказать, что, наконец, она нашла себе жениха. То-то радости будет.
Николай виновато вздохнул и отвел глаза.
— Ксюнь, прости. Сегодня никак не могу. Нужно после работы встретиться с Колькой, обговорить детали поездки. Ты, ведь, сама сказала, что не против этого дела.
— Конечно, я не против. — Ксюша подавила охватившее ее разочарование. — Поступай так, как тебе необходимо. Я съезжу одна.
— О’кей. — Он причесался перед зеркалом и обезоруживающе улыбнулся. — Ну, ты готова?
— Давно. — Она кивнула.
— Тогда нам пора.
По дороге на работу у Николая несколько раз звонил мобильник. Это был Коля-маленький. Оказалось, что с поездкой не все так просто — нужно было куда-то ехать, везти какие-то документы. Николай стал сосредоточенным и серьезным, с Ксюшей перебрасывался обрывистыми фразами. Ей было обидно, но она заставляла себя держаться бодро и улыбаться. Если Николаю хорошо, ей тоже должно быть хорошо. Предстоящий турнир для него — это возможность хоть ненадолго окунуться в прошлую жизнь, с соревнованиями, победами, поражениями и сопутствующим им волнением. У лестницы они расстались. Ксюша пошла к себе в кабинет, Николай в спортзал.
Народу летом почти не было. Ксюша долго болтала с единственной клиенткой, энергичной, приятной женщиной лет сорока пяти, заведующей детсадом. Та даже предложила ей подрабатывать у нее, делая массаж детишкам. Ксюша обещала подумать.
Дама ушла. От нечего делать Ксюша решила перекусить. Она поставила чайник, достала из шкафа банку растворимого кофе и коробку с сахаром. В ожидании, пока закипит вода, присела на диванчик, достала сигарету из пачки. На нее нахлынули грустные воспоминания.
Вот так всегда они сидели здесь с Ольгой. Та любила глядеть в окно. На подоконнике остался стоять ее любимый рододендрон. Ксюша заботливо поливала его каждый день, но цветок почему-то сник, нижние листья пожелтели и свернулись. Наверное, тоскует по прежней хозяйке.
И она, Ксюша, тоже тоскует. Ей не хватает Ольгиной улыбки, всегда немного печальной и ироничной, ее тихого, ласкового голоса, ее смешных, вовсе не обидных нотаций. Неужели они никогда больше не увидятся?
Чайник вскипел. Ксюша, не спеша, докурила, затем сделала себе крепкий кофе и, обжигаясь, выпила его. Она хотела, было, зайти к Николаю, но отчего-то передумала. Все равно скоро обеденный перерыв, там и встретятся.
В распахнутое окошко дул ветерок, шторка колыхалась, то и дело задевая цветок. Ксюша прикрыла створку, сквозняк прекратился. Она хотела повернуться и идти в кабинет, как вдруг почувствовала смутную и необъяснимую тревогу. Тревога в считанные секунды переросла в страх, а затем в настоящий ужас. Ксюша отчетливо ощутила, что она не одна в помещении. Ее уши уловили тихий скрип — точь-в-точь такой же, как она слышала во сне. Ксюша готова была поклясться: дверь подсобки за ее спиной тихо отворяется!
Тело омертвело и стало деревянным. Пальцы ухватились за край подоконника. Позади что-то затрещало, назойливо и приглушенно, напоминая звук включенной бормашины. Напряженные до предела нервы не выдержали. Ксюша с тихим стоном рванула на себя оконную створку. В лицо дохнул ветер. Она одним движением махнула на подоконник, придерживаясь руками за раму.
Лучше спрыгнуть, чем обернуться навстречу этому жуткому жужжанию! Вне себя от ужаса, Ксюша всем телом подалась перед.
Из кабинета послышался шум. Сквозняк резко усилился. Затем раздался громкий женский голос:
— Ксенечка, вы где? Ксеня!
Ксюша пошатнулась, ухватилась за штору, сорвала ее с колец и тяжело спрыгнула вниз. В полуоткрытую дверь подсобки просунулось удивленное лицо клиентки.
— Ксенечка, что с вами? Я вас зову, зову, а вы здесь. Вам плохо?
— Д-да, — с усилием разжимая губы, выдавила Ксюша. — Голова что-то закружилась.
— Вам надо нашатырь, — засуетилась женщина, открывая сумочку. — Вот, понюхайте. — Она поднесла к ее носу маленький пузырек.
Ксюша втянула в себя резкий запах, и у нее выступили слезы.
— Лучше? — обрадовалась тетка. — Я всегда его с собой ношу. Очень помогает, если вдруг дурно.
Ксюша медленно обводила глазами комнатку. У нее подкашивались ноги. Хотелось рухнуть прямо на пол и разреветься в голос. Она перевела взгляд чуть левее и увидела прогуливающуюся по дверному косяку осу. Губы ее дрогнули, лицо исказила истерическая гримаса. Ксюша громко и нервно хихикнула.
