— Раньше оно вам не требовалось. Что изменилось сейчас?
— Извините, я вел себя неправильно.
— Согласуйте выезд с начальником охраны. Счастливого пути!
— Благодарю, сеньор!
— Не за что.
Хукес нашел Венсе в его жилом отсеке.
Начальник охраны лежал на кровати под кондиционером, увидел британца и спросил:
— Что-то опять случилось, Вильям?
— Я еду в Парбо.
— Понятно.
— Мне нужен пропуск, так как я не знаю, когда вернусь. Не исключено, что после двадцати трех и до семи часов.
— Без проблем. Зайди к дежурному, составь заявку и получи пропуск.
— А ты не можешь оторвать свою задницу от кровати?
— Я же просил не повышать на меня голос.
— Ладно. Ты не можешь дать распоряжение дежурному?
— Могу, но делать это незачем. Все спокойно решится и без меня. Ты же получил разрешение комиссара.
— За каким чертом я пришел к тебе?
— Проведать старого друга, сказать ему, что гонорар все же будет переведен на его счет.
— Не будет, Венсе.
— Тогда ступай к дежурному. Я хочу отдохнуть.
— Смотри, не простудись. Кондиционер — штука коварная.
— Ты о своем здоровье беспокойся, друг.
Хукес прошел в помещение дежурного, написал заявку, получил пропуск на беспрепятственный проезд через КПП с 23.00 7 сентября до 7.00 следующего дня.
С ним он вернулся к своему модулю. У входа в соседнее сборное здание полковник увидел русского офицера, кивнул ему, получил такой же ответ.
У «Ренджровера» стояли сержант Кларк и майор Росс.
— Хорошо, что ты вышел, — сказал Хукес помощнику. — На тебе обеспечение службы наших наблюдателей. Проследи, чтобы они вовремя были на разводе. И еще… хотя нет, это отпадает.
— Что вы хотели сказать?
— Уже ничего. Смотри здесь. Я могу задержаться в Парамарибо, но планирую вернуться вечером.
— Желаете посмотреть, как прилетит русский борт?
— Мне больше заняться нечем. Ты понял, что тебе следует делать?
— Так точно!
— График дежурств составлен?
— Само собой.
— Кто первым заступает на пост?
— Второй лейтенант Гарри Вайт.
— Хорошо. Мы поехали.
— Удачи!
— Да, Чарли, она нам не помешает.
«Ренджровер» выехал с полигона.
Через пятнадцать минут после этого полковник Серданов вошел в медчасть. Собаки по-прежнему лежали на столиках, застеленных ковриками. Рядом находились саперы и ветеринарный фельдшер.
— Что тут, парни? — спросил командир.
Снегирев вздохнул и ответил:
— Барон тяжело болеет. Смотрит на меня, а в глазах слезы. Но он молодец, терпит.
Пес услышал свою кличку и повернул голову в сторону Снегирева.
Тот погладил его:
— Ничего, Барончик, терпи, друг, вон Вьюга твоя рядом. Ей тоже тяжко.
Пес прекрасно понимал офицера. Он посмотрел на свою подругу и тихо заскулил, выражая ей свое сочувствие.
— Вот вылечат вас, Барон, прилетим домой, там тебя с Вьюгой в один вольер поместят. Ухаживай за ней, сколько влезет. А сейчас потерпите, помощь скоро прилетит. Всем вам сразу станет гораздо легче.
Пес с трудом поднял голову и лизнул кисть Снегирева.
— Барончик ты мой! Все будет хорошо. Обещаю. Я ведь никогда не обманывал тебя. Дал бы я тебе печенье, которое ты так любишь, но нельзя. Зато потом целую упаковку куплю. Договорились?
Пес положил голову на лапы.
— Тяжело ему, товарищ полковник.
— Вижу.
— Найти бы того негодяя, который отравил собак, да потолковать с ним по душам!
— Может, найдем и накажем. Я с помощником поеду вечером встречать наших. Старшим здесь остается капитан Пахомов. Вопрос такой. Кто первым заступит на дежурство в караульном помещении?
— Я, — ответил прапорщик Лобачев.
Серданов повернулся к Пахомову:
— Ты, Юра, должен вывести людей на развод в семнадцать тридцать.
— Выведу. Все, что положено, сделаю.
— Смотрите, ребята! В карауле держать ухо востро. Убедились уже, на что способны британцы в сговоре с французами. В караулке у мониторов только наблюдение, никаких разговоров, кофе, чая. Не исключено, что дорогие коллеги попытаются вывести вас из строя. В честном поединке им нас не победить, даже имея фору. Значит, они могут пойти на очередную подлость. Почувствуете, что клонит в сон, сразу же примите капсулы из боевой аптечки.
— Да что вы, Леонид Андреевич, с нами как с малыми детьми, ей-богу. Мы все прекрасно понимаем. Не возьмут нас друзья-соперники.
— Ну, давайте. Я к комиссару и на оформление бумаг для транспорта резервной группы.
Канте встретил Серданова гораздо радушнее, нежели Хукеса. Так нередко бывает, когда у малознакомых людей внезапно возникает симпатия друг к другу.
— Разрешите, господин комиссар?
— Да, конечно, господин полковник, входите.
Серданов прошел к столу, присел.
— Что у вас? — спросил Канте.
— Как вам известно, мы вызвали резервную группу из Москвы. Сейчас она уже на Канарских островах. Вскоре борт возьмет курс на Парамарибо. Прошу вашего разрешения на поездку в аэропорт.
— Никаких проблем. Вы обязаны встретить резервную группу. Я отдам распоряжение начальнику охраны, чтобы подготовил все необходимые документы. К сожалению, правилами состязаний мне предписано встречать лишь первые самолеты, а то я с удовольствием поехал бы с вами. Когда должны прибыть ваши коллеги?
— Около двадцати трех часов.
— Так, властям Суринама я сообщу, что борт не подлежит досмотру и проверке. Ваша резервная группа будет выпущена из аэропорта без всяких проволочек, как и вы сами.
— Благодарю, сеньор Канте.
— Не за что, господин Серданов.
— Разрешите идти?
— Идите. Прямо к дежурному. Венсе тоже явится туда для оформления документов.
— Еще раз благодарю.
— Обязан напомнить, господин Серданов, что опоздание на старт второго этапа будет означать ваше поражение. Надеюсь, вы поняли, почему я напоминаю вам об этом?
— Понимаю. Мы примем все необходимые меры безопасности.
В 15.40 «Ренджровер» британской команды въехал на территорию усадьбы Давена. Встретил машину Арон Кундер.
