— Держитесь. Максимум через полчаса в район бывшей базы прибудет помощь.
— Ждем, господин комиссар.
Андре Канте закончил разговор с Сердановым и по внутреннему телефону набрал номер начальника охраны объекта подполковника Венсе.
Тот ответил через минуту, сонным, недовольным голосом:
— Это опять ты, Вильям?
— Нет, это не полковник Хукес, а комиссар Канте.
— Господин комиссар? Но…
— Вы о времени? Срочное дело. Прошу вас немедленно явиться ко мне в служебный модуль. Сию же минуту, господин Венсе!
— Слушаюсь, господин комиссар.
Подполковник Венсе прикинул, надо ли сообщить о вызове полковнику Хукесу, и решил, что не стоит. Ведь пока неясно, зачем его вызывал комиссар.
Он прибыл в кабинет Канте через десять минут.
В это время комиссар через дежурного по полигону уже поднял взвод охраны, которым командовал лейтенант Дюмас.
Венсе спросил разрешения, зашел в кабинет и услышал слова, которые вызвали его искреннее недоумение.
Андре Канте по телефону ставил задачу его подчиненному:
— Таким образом, лейтенант, в три сорок вы должны войти в заданный квадрат и полностью блокировать бывшую базу. Всех, кто окажет сопротивление… вы знаете, что делать в этом случае. Вопросы?.. Да, вы правы, это было бы очень хорошо. Выполняйте приказ! Ваш непосредственный начальник будет немедленно введен в курс дела.
За модулем послышался рев двигателей. Четыре бронетранспортера VAB, состоящие на вооружении взвода лейтенанта Дюмаса, двинулись из парка к КПП.
Физиономия Венсе покрылась пятнами.
— Что все это значит, господин комиссар? Кто дал вам право отдавать приказы моим подчиненным?
— Извините, господин Венсе, но обстановка сложилась так, что я не мог ждать вашего прибытия. Теперь насчет того, кто дал мне это право. Советую вам посмотреть положение о полномочиях комиссаров ООН. Там черным по белому написано, что при возникновении экстремальных ситуаций я имею всю полноту власти и чрезвычайные права на принятие решения. Я не мог терять время, мсье.
— Но что за экстремальная ситуация?
— Вам известно, что офицеры российской команды пытаются расчистить взлетно-посадочную полосу у селения Полака. Их самолету с резервной группой и медперсоналом было отказано в посадке в международном аэропорту Парамарибо. Там произошел теракт. Поэтому борт был отправлен в Джорджтаун, столицу Гайаны.
— Я что-то слышал об этом, но особо не вникал в проблему русских. Это не входит в круг моих обязанностей.
Канте поднялся и продолжил:
— Так вот, начальник российской команды хотел обеспечить прибытие резервной саперной группы для продолжения участия в финале. Он принял решение своими силами подготовить полосу на брошенном аэродроме. Я разрешил ему сделать это. Полковник Серданов говорил мне, что против его команды устраиваются провокации. К таковым он отнес и отравление минно-разыскных собак, и инцидент в аэропорту.
Венсе хмыкнул и заявил:
— Русскому полковнику, по-моему, следует обратиться к психиатру. Ему повсюду мерещится заговор.
— Не думаю, что Серданов нуждается в услугах врача, а вот в помощи взвода Дюмаса — более чем.
— Но в чем дело?
— А в том, что кто-то действительно решил помешать русским выступить в финале. В три часа группа российских саперов во главе с полковником подверглась атаке, предпринятой неизвестными вооруженными людьми непосредственно на аэродроме Полака. Первое нападение русские отбили, ранили четверых бандитов. Назвать этих личностей иначе я не могу. Негодяи, вооруженные винтовками М-16 и карабинами, продолжают обстрел. Они пытаются уничтожить российскую группу либо не дать ей расчистить взлетно-посадочную полосу. Полковник Серданов связался со мной, запросил помощи. Отказать ему я не мог. Это было бы не по-человечески, а главное, противоречило бы моим обязанностям в части, касающейся обеспечения полной безопасности участников соревнований и всего персонала испытательного центра. В результате я через дежурного по полигону приказал вашему подчиненному лейтенанту Дюмасу выйти со своим взводом на бронетранспортерах в район аэродрома и снять угрозу российской команде, в случае необходимости применить оружие. Я также уведомил оперативного дежурного по Министерству внутренних дел Суринама о предпринятых мной мерах. Вам достаточно этого объяснения?
Что мог сказать Венсе? Он с удовольствием свернул бы шею этому португальцу, но вынужден был смириться.
— Я вас понял, господин комиссар. Но если вы решили отдать приказ командиру взвода, то зачем вызвали меня?
— Для совместной координации действий взвода в районе аэропорта. Вы же лучше меня знаете возможности своих подчиненных и тактико-технические характеристики бронетранспортеров. Где они смогут пройти, где нет, какое вооружение имеют. Так что присаживайтесь, господин Венсе. Какое-то время нам придется провести вместе.
Венсе надо было предупредить Хукеса, но в присутствии комиссара он никак не мог это сделать.
— Я могу находиться у себя и явиться к вам по первой команде.
— Конечно, но мне будет спокойнее, если вы будете рядом, пока не разрешится ситуация в Полаке. По-моему, вас что-то беспокоит. Не так ли, мсье Венсе?
Начальнику охраны пришлось принять игру комиссара.
— Конечно. Мне не безразлична судьба российских офицеров.
— Я почему-то думал, что вы очень хотели бы позвонить господину Хукесу.
Венсе умело изобразил удивление.
— Хукесу? Для чего? Он-то здесь при чем?
— Кто знает. Нет, не подумайте ничего плохого. Я не склонен никого подозревать в противозаконных действиях. Но в финале у одной из команд постоянно возникают серьезные проблемы. Это наводит на некоторые мысли. Вы согласны со мной?
— Так точно, господин комиссар! — Венсе достал пачку сигарет. — Разрешите выйти в приемную и покурить?
— Вы всегда курите ночью?
— Нет.
Дверь кабинета открылась, показался Докруш, секретарь комиссара.
— Я на месте, сеньор Канте! — доложил он.
— Извини, что побеспокоил тебя, Байрос. У нас возникла срочная работа.
— Какие могут быть извинения, сеньор Канте?
Комиссар взглянул на Венсе.
— Кофе не желаете, господин подполковник? Байрос делает его просто прекрасно. Заодно, так уж и быть, покурите в служебном помещении.
— Да, спасибо, — проговорил Венсе.
Он еще питал надежду, что из приемной сможет предупредить Хукеса об опасности. Уж секретаря-то он как-нибудь провел бы. Но этот португалец Канте и здесь все спутал. Он вышел пить кофе в приемную. Вместе с Венсе.
