— Да, господин Табрай в свое время пролил много крови наших солдат и офицеров.
— Это было давно. Очень много бывших полевых командиров, воевавших против нас в восьмидесятые годы, сейчас на нашей стороне. Теперь они понимают ошибочность того противостояния.
— Лучше бы они еще в те времена поняли, что мы не враги им. Но что было, то было. Так, значит, Козырев будет здесь завтра, около полудня?
— Да.
— Надо позвонить Файдару, сказать, чтобы подъехал, и приготовиться к встрече гостя.
Дугани отмахнулся.
— Нечего готовиться. Хлеб есть, водка тоже, тушенка, зелень. Что нам еще надо?
— А если Хазани не пьет?
— Ага! Точно так же, как и мы с тобой. Несмотря на то что являемся правоверными. Да простит нас Всевышний.
— Не простит, даже не надейся.
— Значит, я попаду в ад. Хотя после того, через что я прошел на этой земле, там мне точно хуже не будет.
— Не говори так.
— Мне позвонить Файдару или ты сам сделаешь это?
— Ты разгружай машину, я позвоню.
— Давай.
Дугани принялся перетаскивать коробки, сумки, ящики.
Павар вызвал по телефону Файдара.
Тот ответил сразу:
— Салам, Бакир.
— Салам, Видад. Тут Дугани позвонил Хазани, то есть Козыреву. Тот обещал приехать завтра в полдень. И не с пустыми руками, а с информацией по предателям.
— Нормально. Хазани, живущий в каком-то кишлаке, больше осведомлен, чем вы, находящиеся в Кабуле?
— Ты забыл, кто у него тесть.
— Ага! Тогда понятно.
— Тебе тоже надо бы подъехать. Если, конечно, сможешь.
— Приеду. Посмотрю на человека, уничтожившего мобильный американский патруль и не оставившего ни единого следа.
— А ему, я уверен, будет интересно посмотреть на тебя.
— Что ж, познакомимся, поглядим друг на друга. Завтра в полдень буду, Бакир.
— Ты вот что, чтобы не привлекать ненужного внимания, оставь свою машину где-нибудь в переулке, прилегающем к площади.
— Мог бы и не говорить. Конечно, я оставлю машину в стороне.
— Тогда до встречи.
— До встречи.
Павар выключил телефон и принялся помогать Дугани.
Вечером к Хазани зашел Амир Табрай.
Семья уже поужинала.
Ламис предложила отцу перекусить.
— Спасибо, дочь, я сыт, а вот чаю выпью с удовольствием, пока буду говорить с твоим мужем.
— Да, отец, я все принесу.
Табрай и Хазани устроились в большой комнате. Муштак был немного удивлен приходом тестя. Обычно в это время тот уже спал.
— Что-то произошло, отец? — спросил Хазани, устраиваясь на ковре.
— Озадачил ты меня своими земляками.
— В каком смысле?
— Насчет Гасани.
— Но ты же узнал, что надо.
— Люди Арезу и Гуртани — не единственный источник информации. Есть другие, которые знают больше. К ним я и обратился.
Ламис принесла чайник, пиалы, сладости, пепельницу и тихо удалилась.
— Зачем тебе надо было?
— Мне? Вовсе нет. Тебе и твоим землякам.
— Да, их интересуют предатели.
— Эх, Муштак, я ведь очень неплохо знаю тебя. Ты встретишься с русскими и пойдешь с ними. Человек, однажды начавший войну, никогда не заканчивает ее. Теперь у тебя вполне мирная профессия, но ты не останешься в стороне.
— Я не так уверен в этом, как ты.
— Не откажешься. Но слушай, что мне еще удалось узнать.
— Слушаю, отец.
— Мне уже было известно, что Гасани владеет заводом по производству наркотиков, расположенным где-то у Файзабада. Теперь я точно знаю, что это заведение находится в селении Гаран, в пяти километрах на восток от города. Завод не самый большой. Гасани организовал там производство не только героина, но и нового наркотика эфана, которым очень интересуются в Европе. Я не знаю, что это за дрянь, но она, видимо, имеет очень хороший сбыт. Ее делает только Гасани. Узнав об этом, я подумал: а почему именно он занимается этим эфаном? Ведь у него много конкурентов. Однако другие вырабатывают только героин и марихуану. Я связывался с серьезными людьми в Кабуле. Они прояснили ситуацию. Деятельность Гасани прикрывают американцы.
— Гасани и американцы? — с удивлением проговорил Хазани.
— Да, Муштак. Могу сказать, что он часто контактирует с американским полковником Райли Бенсоном.
— А это еще что за птица?
— Внешне ничего примечательного. Старший офицер управления тыла, начальник одного из отделов. Вот только особенного, секретного. Ты в курсе, что у американцев действуют целые программы по разработке и внедрению новых синтетических наркотиков, которые доставляются в Кабул самолетами. Имеются веские основания считать, что именно отдел полковника Бенсона и занимается этим грязным делом.
— Но точной информации по отделу, как я понимаю, нет.
— Отдел секретный, Муштак. Точной информацией я не располагаю, но скажи, для чего Бенсону и его помощнику сержанту Элфи Дину контактировать с наркоторговцем Гасани? Тот не имеет отношения к талибам, хотя и не враждует с ними. Они его, кстати, тоже не трогают. Может, ты помнишь, что весной к Файзабаду прошло большое формирование талибов?
— Как же, помню. Там шли тяжелые бои. Правительственные войска с немалым трудом сумели отстоять город и отогнать орду.
— Вот именно, что всего лишь отогнать. Талибы не понесли значительных потерь. А ведь правительственные войска прикрывала американская авиация. Она нанесла несколько мощных ударов, но почему-то совсем не там, где надо было.
Хазани вздохнул и сказал:
— Это как раз в их стиле. Бить не туда, куда надо. Поднять шумиху.
— Я бы сказал, не бить туда, куда надо. Но ладно, шайтан с ними, с этими проклятыми янки. Интересно другое. Талибы подошли к Файзабаду через Гаран и даже внимания не обратили на завод Гасани. Там было складировано достаточно много нового наркотика. Но талибы прошли мимо. Ты можешь себе представить, чтобы они упустили возможность захватить такой ценный товар?
— Нет.
— Значит, талибы не должны были трогать ни завод, ни наркотик. Кстати, Бенсон якобы не раз тайно бывал в Пакистане, а затем и в Кандагаре.
— Это очень странно. Американец в Пакистане — еще ладно, но в Кандагаре? Там его могли на куски порвать. Ладно, давай пока оставим в стороне связь американца с талибами. Мне больше интересно то, что он контактирует с Гасани. Если есть эта связь, то понятно, почему правительство и служба безопасности не препятствуют Гасани и другие наркоторговцы не занимаются эфаном. Эта наркота прямым ходом идет в Таджикистан, оттуда попадает в Россию и на Запад.
