— Да. Ну вот теперь все, кажется.
— Я понял. Поеду в Кабул с семьей, но надо ли говорить о встрече с друзьями?
— Это уже твои дела. Ламис, конечно же, моя дочь, но твоя жена. Вот ты с ней и разбирайся.
— Спасибо тебе, отец!
— Не за что.
— Скажи-ка мне вот что. Ты помог мне в случае с патрулем. Это объяснимо. Американцы убили твоего правнука. А сейчас почему ты решил поддержать людей, совершенно незнакомых тебе?
Табрай затушил сигарету, вздохнул и проговорил:
— Муштак, в молодости я воевал с русскими, то есть с тобой и твоими друзьями. Теперь я понимаю, что это была ошибка. Пришло время хоть как-то исправить ее. Прошлое нельзя изменить, но можно попробовать искупить свою вину. Нам не следовало воевать с русскими. В этом случае в Афганистане не было бы такого кошмара, который начался с момента ухода вашей армии. Но ладно, это эмоции. — Табрай поднялся, оперся на посох и пошел к выходу.
«Сильно он сдал за последнее время», — подумал Муштак.
Из дома вышла жена и спросила:
— А что, отец уже ушел?
— Да, только что. Если он нужен тебе, беги, догонишь.
— Нет, никакой срочности. — Она присела рядом с мужем и проговорила: — Я не должна задавать подобные вопросы, но никак не могу удержаться и все-таки спрошу, хорошо?
Хазани обнял жену.
— Эх, Ламис, ну почему ты никак не желаешь исполнять местные законы своего народа?
— Я исполняю их.
— Да, конечно, только как-то очень уж по-своему. Ладно, спрашивай, что хотела. Но я не обещаю, что ты получишь ответы.
— Что ж, не получу, значит, так тому и быть. Скажи, Муштак, что ты опять задумал? Какие дела у тебя с отцом?
— Они касаются только нас и никого больше. Я ничего не задумал.
— За тебя думают твои новые друзья?
— Ламис, ты узнаешь все, клянусь, но чуть позже, когда придет время. Кстати, завтра я поеду в Кабул вместе с вами.
— Это решение ты принял после разговора с отцом?
— Ну и что? На то он и отец, чтобы наставлять. А ты что же, не хочешь, чтобы я поехал с вами?
— Хочу, но ты в лучшем случае проводишь нас до больницы, а потом исчезнешь.
— Не сразу. Сперва я узнаю, что за диагноз поставят врачи, если, конечно, не потребуется длительного обследования, без которого определить болезнь невозможно.
— Ты поедешь к друзьям?
— Сперва с вами, в больницу, а потом к друзьям. Но не стоит говорить об этом вслух.
— Даже сыну?
— Прежде всего твоим подругам и соседям, в общем, посторонним людям.
— Я никогда и никого не посвящаю в наши семейные дела.
— Однако весь кишлак знает, что ты и Анвар в понедельник везете Дию в столичную больницу. Нет, я не упрекаю тебя. Сказать об этом мог Анвар и даже твой отец. Нашим соседям не надо знать о том, что делаю в Кабуле я. Это уже небезопасно.
— Ну вот!.. Взял и испугал меня. У тебя это неплохо получается, Муштак.
— Ламис, ты моя единственная и самая любимая женщина. Я не пугаю тебя, говорю то, что есть. Все это совсем не означает, что мне грозит гибель. Просто лучше лишний раз промолчать.
— Ты не скажешь мне, что вы с друзьями задумали в Кабуле?
— Нет.
— Но хоть…
Хазани прервал жену:
— Ламис, вскоре я наверняка уеду. Меня не будет неделю, может, две или даже месяц. Ты должна знать, что я обязательно вернусь.
Женщина вздохнула и спросила:
— А без этих вот приключений обойтись никак нельзя? Мы не можем жить простой мирной жизнью? Хотя я сказала откровенную глупость. Смерть внука Саида разделила нашу жизнь на «до» и «после».
Хазани крепко прижал к себе жену.
Но Ламис тут же пришлось уйти. Ее позвала Надия.
Хазани проводил жену взглядом, достал телефон, вызвал Дугани.
Тот ответил сразу же:
— Салам, Муштак. Рад слышать тебя.
— Салам, Фади. У меня есть новая интересная информация по наркоторговцам и уточнение по основной причине бомбардировки Урдуна. Впрочем, этот момент особого интереса не представляет.
— Понятно. Надо встретиться. Мне подъехать в Маргин?
— Нет. Завтра с утра я повезу невестку в больницу.
— Ты решил сам поехать?
— Да. Так вот, в больнице я проведу какое-то время, попытаюсь узнать диагноз, если его сразу смогут поставить врачи, и останусь без машины. Она будет нужна жене и сыну.
— Мне подобрать тебя?
— Ты все на ходу схватываешь.
— На что учили. Но точного времени, как я понимаю, ты назвать не можешь.
— Конечно, нет. Никто не знает, что и как будет в больнице.
— Тогда так. Освободишься, еще раз позвони мне. Я подъеду.
— Договорились.
— Кстати, завтра и Файдар будет в Кабуле.
— Хорошо.
— Все, до связи, Фади!
— До связи!
Утром в понедельник, 8 сентября, Хазани с семьей выехал из Маргина. Спустя двадцать минут они уже были у больницы, расположенной на окраине Кабула. Медики приняли Дию и вместе с Ламис увели в приемный покой. Мужчин они попросили остаться в холле.
Около часа Хазани с сыном ждали известий от медиков. Наконец к ним вышла Ламис.
— Ну и что?.. — Анвар бросился к ней.
— Ничего страшного, сын. Жизни Дии не угрожает опасность. Но для того чтобы она благополучно родила, нужна операция.
— Операция? — воскликнул Хазани.
— Да, что-то там надо удалить. Но не жизненно важное. Я в медицинских терминах не разбираюсь. Если бы не беременность, то и резать ничего не надо было. Но врачи заверили меня в том, что это не сложная и нисколько не опасная операция.
— Сколько она будет стоить? — спросил Хазани.
— Операция, содержание в больнице — две тысячи афгани. Если в общей палате, где лежат от восьми до десяти человек, то по десять афгани в сутки. Платить надо через бухгалтерию.
— Нам нужна отдельная палата.
— Признаюсь, Муштак, я не сказала доктору об этом, да и неудобно разговаривать с чужим мужчиной.
— Он врач.
— Все равно. Этот человек и так не очень-то хотел говорить со мной. Отвечал односложно и быстро.
— Я пойду и решу! — воскликнул Анвар и спросил: — Как его имя?
— Доктор Багази, — ответила Ламис.
Хазани остановил сына и сказал:
