Гусаков заметил это и спросил:
— Василий, ты не в настроении?
— Нормально все.
— Тогда убери недовольство с физиономии. У нас гости, и встречать их мы обязаны дружелюбно.
Конденко изобразил ухмылку и адресовал ее сержанту.
Дин усмехнулся и сказал:
— Видел бы ты, на кого сейчас похож.
— А ну прекратить комедию! — неожиданно рявкнул Бенсон. — Мы здесь по серьезному делу. Прошу… нет, требую от всех вести себя подобающим образом.
Помощники замолчали. Гасани кашлянул. Тон Бенсона ему не понравился. В конце концов, в своей усадьбе хозяин он, а по-господски введет себя американец.
Впрочем, что еще от них ждать? Повелители мира, исключительная нация, не пойми из кого состоящая. Собрался когда-то в Северной Америке всякий сброд из Европы, отнял у индейцев земли, завез рабов из Африки и давай их гнобить.
Так можно стать богатым. Сейчас о демократии пищат, а сто шестьдесят лет назад негров продавали, как скотину. Демократы хреновы.
Но они нужны. Без них сейчас в Афганистане никак. Да и уйти отсюда можно будет только вместе с ними. Без американцев талибы быстро все к рукам приберут, заодно и горло перережут, так, чисто для потехи.
Жена Гусакова принесла чай. Мужчины выпили по чашке.
Потом слуга доставил в беседку шампуры с дымящимся, хорошо прожаренным мясом, лепешки, зелень, различные приправы.
Бенсон наелся, откинулся на спинку скамейки и заявил:
— Да, ничего не скажешь, шашлык отменный!
— Может, виски, Райли?
— Какой сейчас виски, Виктор? Раньше надо было предлагать. Впрочем, я отказался бы. Дело требует трезвой головы.
— Так что за дело?
Слуги убрали со стола, жена Гасани протерла его, поставила новый чайник, чистые пиалы, пепельницы.
— Помощники могут прогуляться, — распорядился Бенсон.
Конденко и Дин переглянулись.
Полковник повысил голос:
— По-моему, я ясно сказал, помощники свободны.
— А как же аппаратура? — спросил сержант Дин.
— Я разберусь.
— Справа от дома есть бассейн, там можно поплавать, — сказал Гусаков.
— Бассейн, это хорошо, — проговорил Дин и поднялся.
За ним встал Конденко. Они пошли к главному дому.
— Так о чем пойдет разговор, Райли? — спросил Гусаков.
— Как идут твои дела по налаживанию бизнеса с Рафаэлем?
Гусаков удивился. Этот чертов американец хорошо осведомлен.
— Нормально, — ответил он. — Заказал в Пакистане дополнительное оборудование, грузовики, легкие, но проходимые, кучу всякой мелочи для лаборатории. Но ты сам понимаешь, мы слишком дешево отдаем эфан, чтобы даже при увеличении производства и сбыта иметь солидную прибыль. Конечно, она увеличится…
Американский полковник прервал Гусакова:
— Меня не интересует твоя прибыль. Получай столько, сколько можешь заработать. Мне доля не нужна, и так есть где отбить свое.
— Так в чем же тогда твой интерес?
— Ты погонишь эфан в Таджикистан, оттуда в Россию, так?
— Я — только в Таджикистан. Куда он пойдет дальше, мне неизвестно. Даврон говорил, что Рафаэль якобы планирует основную часть нового наркотика отправить в Европу.
— Вот именно, что якобы. Весь эфан, скажу тебе по секрету, поляк будет продавать в России. У Европы и так хватает проблем. А вот России добавить их не помешает. Мы сделаем это.
— Мне без разницы.
Бенсон изобразил удивление и спросил:
— Тебе безразлична судьба твоей родины?
— У меня, полковник, как и у тебя, родина там, где заднице теплее.
Бенсон рассмеялся и выдал:
— А ты циник.
— Так жить проще. Но что-то я не пойму сути дела. Если у тебя нет интереса в продаже Даврону эфана и уже определено, где им станет торговать пан Кубияк, то, собственно, о чем разговор?
— Мне не нужна доля в твоем бизнесе, но интерес есть.
— Так и знал. В чем?
— Ответь сначала на ряд вопросов.
— Если смогу.
— Сможешь.
— Задавай.
— Когда ты должен получить дополнительное оборудование из Пакистана? Видишь, я даже не спрашиваю, от кого и как.
— Ты уже и так наверняка все знаешь.
— Неважно. Ответ, пожалуйста.
— Ориентировочно с шестнадцатого по двадцатое число. Это если пакистанский поставщик уложится в обозначенный срок. Но никак не позднее двадцать четвертого.
— Будем считать, что он уложится. Сколько времени тебе потребуется на подготовку партии килограммов в триста? Ведь именно столько ты планируешь поставлять в Таджикистан еженедельно, не так ли?
Гусаков покачал головой и спросил:
— Зачем задавать вопросы, на которые ты сам и отвечаешь?
— Виктор, не слышу!..
— Обычная партия в сто килограммов уже готова, двести специалист с помощником сделают за пару суток.
— Значит, где-то к двадцать третьему сентября ты отправишь первую укрупненную партию в Капур?
— Да, — подтвердил Гусаков. — Триста килограммов эфана и столько же героина. Порядок оплаты товара тебе доложить?
— Не надо. Успокойся. Ты сейчас поймешь, почему я переспрашиваю, и сразу изменишь отношение к нашему сотрудничеству.
— Я слушаю. И я спокоен.
— Хорошо! Почему я задал эти вопросы? Потому, что вместе со своей наркотой ты должен будешь переправить в Таджикистан еще и дополнительный груз.
— Вот как? Могу я знать, какой именно?
— Если я промолчу, то твои люди наверняка вскроют контейнер, в котором он будет прислан на твою перевалочную базу. Чтобы они не портили упаковку, я скажу, что будет в ней. Еще триста килограммов наркотика, но специального. Он называется SPP-4 «Хотспот». Это синтетический препарат четвертого поколения.
— Ты сказал, что контейнер будет отправлен на перевалочную базу?
— Да. Когда ты сообщишь мне точную дату переправки своего товара в Таджикистан, для этого будет использован вертолет. Надеюсь, площадка для посадки у Капура найдется?
— Найдется. Но это…
Бенсон усмехнулся и заявил:
— Только не говори мне о трудностях и дополнительных затратах. За прием и переправку этого контейнера в Таджикистан ты лично получишь тридцать тысяч долларов. Но при условии, что сам проконтролируешь доставку его Умеду Даврону. Не исключено, что с тобой в Капур полечу и я.
